Записки сиротки. Лидия Чарская

и, взяв от него багаж, положил его в телегу, стоящую у станции.

      Потом он подложил сена под сиденье и помог нам взобраться.

      – Это сосед наш, Катенька, – пояснила мне няня, когда телега загрохотала по улицам городишка.

      Мне очень хотелось спать, и я легла на дно телеги. Няня прикрыла меня большим платком, но уснуть я не могла, так как слишком сильно трясло на мостовой. Мужичок повернулся к нам и, поминутно подгоняя лошадку, рассказывал няне о их деревенском житье-бытье.

      Пока мы ехали по городу, я не чувствовала ничего, кроме желания спать, но вот мы выехали в поле, а потом в лес, где меня охватило чувство страха… Я смотрела на большие деревья, которые размахивали ветвями, точно громадными, длинными руками; тень от них ложилась темными пятнами на дорогу. Мне было очень жутко. Я вспомнила мамину сказку, где в таком же лесу маленький мальчик, ехавший с отцом, видел лесного царя и его страшных дочерей.

      – Тебе холодно, Катенька? – заботливо осведомилась няня, видя, что я все время озираюсь по сторонам.

      – Нет, нянечка, мне страшно! – призналась я.

      – Страшно? – удивился Кузьмич. – Что ты, барышня! У нас тут тихо, в добрый час сказать! Я не раз в лесу этом был и даже волка не встретил.

      Слова доброго мужика успокоили меня, и всю остальную дорогу я проспала крепким сном.

      Глава пятая

      Новые места – новые лица

      Я проснулась от толчка… Телега остановилась у крылечка небольшой избы, стоявшей посреди огорода… Няня целовалась с какою-то старухой и держала за руку маленького белобрысого мальчугана – моего ровесника.

      – Катенька, Катенька, – обернулась она ко мне. – Кузьмич, сними барышню с телеги.

      И мой новый знакомый осторожно поставил меня на землю.

      – Здравствуй, барышня! – сказала мне старуха и погладила меня по головке своей грубой, мозолистой рукой.

      – А вот и мой Ванюшка! – радостно сказала няня, подталкивая ко мне толстого карапузика в красной рубашке.

      – Ванюшка, здоровайся с барышней, – приказала она сынишке.

      Мальчик смотрел на меня букой.

      Я протянула ему руку, но он не двигался. У него была грязная рожица, расквашенный нос и белая, как лен, головенка.

      – А где же Василий, Федор и Маша? – спросила няня у своей старухи-матери.

      – На поле, родная! Пашут… К полдню вернутся… Ну, пойдем-кась в горницу… Устали, чай?

      И старуха повела нас с няней в избу. Я с удивлением рассматривала большую комнату с лавками по стенам, с киотой, полной образов, в углу, со столом и большой печью.

      Я никогда не была в избе, и все здесь меня удивляло. Комната была огорожена ситцевой занавеской, а наверху были какие-то странные палки.

      Няня сказала мне, что это палати, где спать.

      Мне стало очень скучно… Жаль было старой милой квартирки. Здесь все было такое чужое, незнакомое…

      Мать мужа няни – совсем седая старуха – показалась мне очень строгой… Она недружелюбно поглядывала на меня и, наконец, спросила:

      – А когда же ты, Грунюшка, повезешь барышню к ихним