Вирус. Дмитрий Евгеньевич Костров

я от холода, от того, что было мокро, и от того, что было очень страшно. Первые две причины объяснялись тем, что лил дождь, а я спал в одних трусах. Одевая промокшую одежду, я отметил, что морская вода благоприятно сказывается на моем псориазе и, хотя это был не лишай, меня все равно нервировали эти ранки. Естественно в мокрой одежде я не согрелся. Но пока я сражался с разбушевавшимся морем, пытаясь отвоевать свой кроссовок, а заодно и выудить носки, то вполне согрелся.

      Юля спала невдалеке от речки, впадающей в море. Она тоже поленилась ночью одеваться и сейчас жалась комочком, но даже и не думала просыпаться. Опасаясь за ее здоровье, я сам разбудил ее, раз дождь не смог сделать это без моей помощи. Разбудив девушку, я подождал пока она оденется, а потом понял причину своего страха, – запах тления.

      В отличие от меня, Юля сразу опознала этот запах. А потом сонные и голодные, мы стали соображать, что делать дальше. Я предложил отправиться по домам, но Юля (умная, блин) возразила.

      – Там нас в первую очередь искать станут. Да еще и родителей подставим. – Тогда мы еще не знали о ночных событиях.

      – Что тогда делать будем? Под дождем, знаешь ли, уюта нет.

      – За городом есть моя дача. Родители подарили ко дню свадьбы. Но до нее почти двадцать километров.

      – Круто!

      – Пойдем, а то еще замерзнем…

      Мы прошли пляж, преодолели мост и вышли в город. Вонь стояла неимоверная. От нее мутило все время нашего пути, мы еще не встретили ни одного живого человека. Юля вдруг прикрыла рот рукой, ее глаза расширились от ужаса. Я проследил за ее взглядом, но ничего страшного не заметил.

      На стене дома висело объявление типа «с такого-то по такое-то число на дому и во всех рабочих учреждениях будут производиться прививки, в связи с новым вирусом…». Дальше я читать не стал, ибо увидел то, что на самом деле испугало Юлю: над окнами первого этажа вся стена была заляпана кровью.

      Почему именно кровь, а не краска? А потому что в середине этой «художественной самодеятельности» было впечатано нечто, отдаленно напоминающее человека. Я чуть не ляпнул «ничего страшного», но вовремя вспомнил, что произошло с Юлиной дочкой, труп которой я, к счастью, не увидел.

      – Пойдем на вокзал и там вдоль рельс по прямой, идти будет легче, – сказала Юля, – но давай пойдем через такую же школу, возле которой стоит церковь.

      Я удивился этой просьбе, ибо этим путем добираться до вокзала дольше, чем, скажем, по прямой от моста через речку, но лишь согласно кивнул.

      До школы осталось пройти один квартал. За час пути, мы никого не встретили, и мы с Юлей стали нервничать. В городе стояла неестественная тишина. Вонь стояла удушливая. По обе стороны дороги, по которой мы топали, выстраивались старые пятиэтажки.

      И вот из подъезда одной такой пятиэтажки вышел полноватый старик в костюме-тройке к моей несказанной радости. Из кармана его пиджака вываливалась пачка «Мальборо».

      Но присмотревшись