Мальчик со старой фотографии. Виктор Владимирович Богданов

по-другому нельзя! У вас, мальчишек, все мысли направлены только в одну сторону.

      – Это в какую же?

      – Ты не догадываешься? Конечно же, только на всякие пакости и шалости!

      Женька и остальные мальчишки с таким заявлением Казаковой были не согласны.

      – Пакости и шалости – это совсем разные вещи. Шалости всегда безобидные. Ну, почти всегда. А пакости – это… это пакости. Это когда специально другому человеку вред делаешь. Мы же никому специально вреда не делаем.

      – Ваши шалости – они тоже… всякие бывают!

      – Зато всегда безвредные. А если и страдает из-за них кто-то – так сами мы в первую очередь, – Женька кинул быстрый взгляд на Свету и добавил: – Одни твои наставления пострашнее всяких наказаний будут.

      Он тут же получил от подружки удар по спине, и, хохоча, пустился вслед за убежавшим Владиком, преследуемый по пятам возмущенной Светкой.

      – Ну держись, Женька, – смеялись сзади остальные ребята. – Сам напросился!

      Смеясь и гоняясь друг за другом, они добрались до намеченного места – небольшой хорошо утоптанной площадки, окруженной со всех сторон зарослями уже высохшей полыни и репейника. Эти заросли были такие высокие, что с головой могли бы скрыть даже взрослого человека, а наши ребята могли скрыться в них без особого труда. Правда, если залезть в эти дебри поглубже, то вылезешь обратно с головы до ног покрытый прицепившимися к одежде репьями. Это однажды уже испытал на себе непоседливый Владик, которого пришлось потом общими усилиями очищать от колючек почти целый час. Но если не соваться в заросли – место было хорошим.

      Выйдя по узкой тропинке на площадку, они буквально застыли на месте от изумления: в центре площадки на огромном бревне, в позе индийского йога сидел застывший Владик. На голове у него белело подобие чалмы, которую он накрутил из невесть откуда взявшегося полотенца.

      – Явление первое: мы попали в Индию! – оправившись от изумления, произнес Женька.

      Все с интересом уставились в центр площадки. Владик сидел скрестив на груди руки и с закрытыми глазами. Лицо его было серьезным и сосредоточенным. Прошла минута, другая – ничего не происходило.

      – Картина вторая, – негромко усмехнулся справа от Женьки Петька: – Фокус не удался.

      Правое веко Владика недовольно дрогнуло, но позы своей он не изменил. Лицо его словно застыло и на нем ясно проглядывало усилие, с которым он пытался что-то сделать.

      – Тише! Не мешай ему, – прошептал Коля Березкин.

      Прошло ещё какое-то время, и вдруг неподвижная фигура Владика медленно, едва заметно, приподнялась над бревном. Женька протер глаза, удостоверяясь, что увиденное ему не померещилось. Рядом ахнула Света. Тихонько присвистнул кто-то из братьев. Не меняя позы, сидящий Владик приподнялся над бревном сантиметров на двадцать. Теперь ясно было видно, что это не обман зрения и не фокус.

      – Картина третья: красивый фокус! – сказал Женька. –