Зеркало для России. Владимир Хотиненко

левой. Но меня это ничуть не смутило, а я просто понял вдруг, что это не мое. Просто увидел, что существуют люди, которые могут это делать значительно лучше меня. И я абсолютно осознанно сделал вывод, что мне уже не надо так много времени тратить на это. Я почувствовал свой предел. Потолок. Значит, надо заняться чем-то более перспективным. Тем более у меня тогда были уже другие мечты, манили иные ориентиры.

      Мне почему-то тогда очень хотелось учиться в МГИМО. Но я догадывался, что так с ходу туда не поступишь, и поехал сначала в Свердловск поступать на юридический. Думалось, закончу юридический, а потом уже «с языком» пойду в МГИМО. У меня была выстроена длинная программа. Я без плана в общем-то никогда не жил. Планы рушились, менялись, ссорились один с другим, но я все-таки старался придерживаться некой стратегии. Причем мои планы порой были взаимосвязаны чисто интуитивно: вот хотел я быть то ли следователем, то ли адвокатом и странным образом считал, что это как-то совместится потом с дипломатической деятельностью. Видимо, еще наивность детская присутствовала во всем этом…

      Пауза

      В первый раз я попал в Свердловск, когда там шла кубриковская «Одиссея». Проходил какой-то фестиваль в кинотеатре «Космос». Это словно был еще один кинематографический «звоночек» для меня. Свердловск – большой город, причем не только по сравнению с Павлодаром, но и по общероссийским меркам. В РСФСР только в Свердловске, после Москвы и Ленинграда, имелась своя киностудия. Но тогда я и не подумал об этом.

      Зато я быстро понял, что профессия следователя и вообще юридическая карьера в моем случае – иллюзия. Даром что Свердловский юридический институт был тогда одним из лучших.

      Образовалась пауза, которую я решил заполнить работой на Павлодарском тракторном заводе. Там и родители мои работали, и я туда пошел – в бюро эстетики. Дело в том, что я неплохо рисовал. Вот и чертил там всякое на ватмане, закрепленном на планшетах. Цвета подбирал для покраски цехов и станков. В общем, это была симуляция деятельности. Пользы заводу от меня было немного, зато мне от него – с лихвой: новый опыт, взрослые люди, заводской коллектив… Про это вообще можно отдельную книгу написать. Там я стал заводским парнем в общем-то. Надо сказать, что этот большущий завод, Павлодарский тракторный, гремел тогда на всю страну. И в меня это впиталось все-таки. Я полюбил ходить по цехам – надо было по работе то одно мне, то другое посмотреть, обмерить какие-то трубы, станки, помещения. Я там бродил, вдыхал запахи и ощущал какое-то родство со всем этим. Я же сызмальства жил «при заводе». И детский сад был при заводе, и родители на нем работали. И этот пафос, эта заводская романтика сидели где-то внутри.

      На распутье, в моем павлодарском дворе…

      Я проработал там около полугода. Легкой атлетикой я еще занимался тогда, но уже больше для здоровья, а не для спортивных рекордов. Чтобы быть в тонусе, в форме. Вообще я считаю, что человека хорошо занимают занятия спортом. Хуже, когда он плюет в потолок.

      Помню, шли мы с тренировки