Аура (сборник). Карлос Фуэнтес

день.

      Девушка наклонит голову, и старуха тут же повторит ее движение.

      – Это сеньор Монтеро. Он будет жить у нас.

      Ты отходишь от изголовья, чтобы слепящий свет не мешал рассмотреть девушку. Она стоит, прикрыв глаза и сцепив руки на бедре. Потом медленно, словно с опаской, поднимает ресницы, и ты наконец можешь заглянуть в бездонную зеленую глубину ее глаз, переменчивых, как море, и завораживающих, как шум прибоя, пенные языки волн, разбивающихся о берег…

      Ты пытаешься избавиться от наваждения, уверить себя, что видишь всего лишь зеленые глаза – да, они очень красивы, но мало ли красивых зеленых глаз на свете! Однако себя не обманешь: эти глаза излучают особый свет, все время меняются и манят, зовут тебя в таинственные и прекрасные дали.

      – Хорошо. Я буду жить у вас.

      2

      Старуха одарит тебя улыбкой, даже тихонько засмеется и скажет, что ценит твою готовность пойти ей навстречу и что девушка покажет тебе комнату, а ты вспомнишь про обещанные четыре тысячи песо и подумаешь, что такая работа, не требующая ни физического напряжения, ни постоянных разъездов, ни неизбежных и утомительных разговоров с чужими людьми, как раз по тебе. Зарыться с головой в старые рукописи – что может быть лучше?

      Погруженный в эти мысли, ты идешь вслед за девушкой – хотя не видишь ее, а лишь слышишь, как шуршит впереди юбка из тафты, – и тебе не терпится снова заглянуть в ее глаза. Ты поднимаешься все выше и выше в густом полумраке, прислушиваясь к шороху юбки, и вдруг вспоминаешь, что сейчас должно быть уже около шести вечера. Поэтому тебя так поразит залитая светом комната, когда Аура распахнет дверь – очередную дверь без запора – и отойдет в сторону со словами:

      – Это ваша комната. Через час ждем вас к ужину.

      Она тут же удалится, шелестя юбкой, и ты опять не успеешь рассмотреть ее лицо.

      Плотно прикрыв за собой дверь, ты поднимешь глаза к огромному, во весь потолок, окну. Забавно, что этот ровный предзакатный свет показался тебе ослепительно ярким после полумрака, окутывающего дом. Присев на позолоченную металлическую кровать, ты с удовольствием ощущаешь под собой пружинящую мягкость матраса и оглядываешь свое новое жилище: красный шерстяной ковер, обои в золотисто-оливковых тонах, красное плюшевое кресло, старый письменный стол орехового дерева, обтянутый зеленой кожей, старинная керосиновая лампа – при ее неярком свете тебе предстоит работать по вечерам, над столом – книжная полка, уставленная томами в одинаковых переплетах. Ты подходишь к другой двери и, открыв ее, попадаешь в старомодную туалетную комнату: фарфоровая ванна на ножках, расписанная цветочками, голубой умывальник, допотопный унитаз. Здесь же платяной шкаф, тоже ореховый. Ты смотришься в большое овальное зеркало: хмуришь густые брови, вытягиваешь трубочкой пухлые губы и дуешь на стекло, отчего оно сразу затуманивается. Задержав дыхание, ты зажмуриваешься, а когда вновь открываешь глаза, тумана как не бывало. Ты проводишь рукой по прямым волосам, таким же черным, как глаза, по узкому худому лицу, касаешься пальцами впалых щек. И твое отражение в зеркале