Пропавшее кольцо императора. III. Татары, которые монголы. Роман Булгар

ты казнишь меня, мой любимый и царственный брат? Я приму, – она опустилась на одно колено, – любое твое наказание. Смерть окажется для меня лучшим избавлением…

      Нежная шейка покорно вытянулась, словно юная девушка взошла на предопределенный ей злою судьбою эшафот.

      – Иначе, – эмир приподнял сестру, взяв ее подрагивающие ладошки в свои крепкие руки, – страну ждут великие беды. Если ты откажешься.

      – Махмед-бек пойдет на нас войной? – внезапная догадка озарила ее.

      Суюм моргнула. И из-за этого она должна стать женой мерзкого, противного бека? Пусть брат покажет ему, кто владыка и повелитель!

      – Уничтожь его! – с кипящей злостью и ненавистью выдохнула она.

      – Он подчинил себе все племена сувара и барситов. Он силен…

      После этих слов Суюм с горечью осознала, что Юсуф сам не начнет войны. Он постарается откупиться ею. Ее царственный брат не хочет, боится новой войны между родами.

      – Ты, – вздох безысходности вырвался из ее груди, – кидаешь меня в жертву, отдаешь на заклание, как жертвенного барашка?

      – Моя дорогая сестра, ты должна понимать, что твое положение обязывает тебя думать, прежде всего, о нашем государстве.

      – Государство! – ее полные недоумения глаза прошлись по комнате. – Что оное такое? Скажи мне…

      – Государство – это мы все.

      Девичьи глазки изумленно расширились, они недоуменно моргнули. Суюм непонимающе воскликнула:

      – Ты владыка и повелитель. Тебе принадлежат все права.

      – Дорогая Суюм, жизнь наша сложна и противоречива, однако в ней всегда прав именно тот, у кого сила, а не тот, у кого на оное есть полученные по рождению права, но, увы, у кого в руках нет силы для того, чтобы всеми этими правами обладать…

      Суюм вздохнула. Как все это тяжело и крайне непросто понять. Лучше бы ей родиться в семье простого пастуха. Сейчас бегала бы она свободно по лугам, встречалась бы со своим любимым…

      Брат повернул к себе ее расстроенное лицо с навернувшимися на глазках прозрачными слезинками.

      – Ты, должно быть, моя дорогая Суюм, все еще дуешься на меня, думая: почему именно ты должна оное сделать, смириться перед волей брата и выйти замуж за нелюбимого человека? Зачем мы все должны уступить Махмед-беку, принеся тебя в жертву? Но такова наша жизнь: мир держится на острие меча и тонком жале стрелы. Каждый ищет богатства не на своей земле, а зарится на чужое. Пусть хотя бы тысячу раз прав тот, кто защищает свое поле, потому что он от зари и до зари ходит за ним, обильно поливает своим потом и слезами, но все равно урожай соберет тот, у кого в крепких руках послушные его воле войско и сила. Сила, она все решает…

      Как бы отважны они ни были, все равно в одиночку никто свою волю не убережет. Именно свобода и станет причиной их неминуемой гибели. И лишь свобода под могучей властью владыки и повелителя, данная им из его крепких рук, оградит их от грядущего разорения.

      В мире и дружбе племена и роды наши