Пропавшее кольцо императора. III. Татары, которые монголы. Роман Булгар

многочисленных вопросов, постоянно возникающих в процессе их нелегкой жизни. Не всем пришлось по нраву то, что со временем Хорилартай поставил чуть поодаль от их поселения, выбрав небольшую полянку, добротную юрту. Кое-что он смастерил сам, кое-что выковал их кузнец, кое-что частично выменяли у степных кочевников…

      Тесные контакты с соседями-степняками никогда не прерывались. В поисках пышных мехов далеко на полуночное солнце забирались арабские, персидские и уйгурские торговцы. Так как лесовики денег не знали, то этим купцам порой приходилось нелегко, для обмена на меха пушных зверей они перегоняли тысячи баранов в северные леса.

      Степняки взамен отдавали свой войлок, шерсть и продукты. Племена лесных охотников даже стали специализироваться в охоте на различных зверей: булгачин – «соболевщики» и керемучин – «белковщики».

      От этой взаимовыгодной торговли происходило разделение родов по достатку. У более богатых сородичей появились лошади, удобная шерстяная и даже шелковая одежда, их скудный рацион разнообразили просяные и пшеничные лепешки…

      Собирая деревянный каркас, Хорилартай-Мерген напевал себе под нос незамысловатую песенку про «Голубую юрту», неизвестно откуда пришедшую к ним из глубины веков. Порой и местами заменял слова:

      Шерсть собрали с тысячи овец,

      Сотни две сковали мне колец,

      Круглый остов из прибрежных ив

      Прочен, свеж, удобен и красив…

      Отошел в сторону, с любовью осмотрел творение своих рук. Каждая жердочка, ровная и прямая, тщательно подобрана им самим. Охочие до работы руки принялись за дело. Вновь полились слова радостной песни:

      В северной прозрачной синеве

      Мерген ставил юрту на траве,

      И теперь, как голубая мгла,

      Счастьем в жизнь его она пришла.

      Юрту вихрь не может покачнуть,

      От дождя ее твердеет грудь…

      Как у той, что я люблю,

      Днем и ночью нежу и люблю…

      Стоявшая в двух-трех шагах от него молодая женщина застенчиво прикрыла глаза рукой, смущенная столь откровенным сравнением, прячась от лукавого мужского взгляда, направленного на нее.

      Нет в ней ни застенков, ни углов,

      Но внутри уютно и тепло.

      Удалившись от степей и гор,

      Юрта прибрела ко мне во двор.

      Тень ее прекрасна под луной,

      А зимой она всегда со мной.

      Войлок против инея – стена,

      Не страшна и снега пелена.

      Там меха искристые лежат,

      Прикрывая струн певучих ряд.

      Там певец садится в стороне,

      Там плясунья пляшет при огне.

      Подхватив мотив, Суара нежно пропела:

      В юрту мне милей войти, чем в дом…

      Знала она, не нужны ей каменные дворцы, высокие потолки, лишь бы ее любимый муж был рядом. Давно уже она привыкла к вольной жизни посреди урманов, рядом с весело журчащими