Фенрир. Рожденный волком. Марк Лахлан

услышала их голоса и вытянула шею. Леший смотрел, как в двадцати шагах от них она поднимается на ноги, как разворачивает к ним лицо, прижимая руки к бокам. По мнению купца, все это было уж слишком жутко. Ведь он находится всего лишь в часе бодрой ходьбы по лесу от земель, свободных от северян. Если бы он мог, то взял бы девушку и просто пошел в Ладогу. Он бросил бы шелка и мулов: все равно князь щедро наградит его, если он приведет к нему девушку. Первый раз с тех пор, как ушел на запад, Леший пожалел, что рядом с ним нет волкодлака. Будь он здесь, у них появился бы шанс на спасение.

      – Так ведь нам поручили доставить монаха сюда. Оставим его да уйдем, – предложил кто-то из берсеркеров.

      Фастар помотал головой.

      – Нам необходимо узнать, где девушка. Если Хравн выяснит, где она, нам придется поспеть туда раньше. Мы должны услышать пророчество и оказаться на месте первыми, чтобы он не вцепился в нее своими когтями.

      – Так что, мне снимать монаха или нет? – спросил Офети.

      – Снимай.

      Леший огляделся по сторонам. Вытянутый силуэт Хугина возник на другой стороне поляны. На плече он нес три небольших мешка, на нем были драные штаны и потрепанная накидка из грязной серой шкуры, до сих пор сальной, как будто бы ее только что содрали со зверя и не вымочили в подогретой моче, чтобы удалить ошметки плоти и жира. На боку у чародея болтался зловеще изогнутый меч. Леший, конечно же, слышал о подобных мечах – у арабов и отливающих синевой чернокожих жителей Африки об этих мечах были сложены легенды, – однако, даже путешествуя с караванами верблюдов по дорогам Серкланда, он никогда не видел их воочию и не знал, что до сих пор остались кузнецы, способные изготовить такое оружие.

      – Оставьте монаха, – сказал Ворон. – Посадите его сюда, под этот дуб.

      Леший смотрел, как монаха снимают с мула. От этого зрелища сердце обливалось кровью. «Святой, – подумал он, – должен стоить баснословных денег. Даже за его кости, правильно выбрав монастырь, можно выручить состояние. Может быть, выпадет шанс стащить тело, – купец был уверен в близкой смерти исповедника, – когда Хугин с ним покончит».

      Исповедник не жаловался, когда его стаскивали на землю. Ворон опустился рядом с ним на колени, положил ему ладони на лоб и на грудь. Леший подумал, что со стороны кажется, будто он лечит монаха. И только когда он увидел петлю с крепким и сложным узлом, то понял наверняка, что ни о каком исцелении речи не идет.

      Ворон перекинул веревку через ветку дуба, а потом надел петлю на шею монаха. Подтянул веревку, вынуждая исповедника сесть прямо. Веревка не душила монаха, Леший это видел, однако вынуждала его дышать с усилием. Купец собирался остаться, чтобы выполнить приказ короля и узнать, о чем будет говорить монах. Хотя, насколько понимал Леший, для исповедника сейчас главное – не задохнуться, какие уж там пророчества.

      – И вот так можно узнать, куда убежала девушка? – уточнил Офети.

      – Вероятно.

      Монах застонал и затих. Леший восхищался им. Он понимал, что