Фенрир. Рожденный волком. Марк Лахлан

кроется. Едва слышный отзвук лжи, дрожь, с какой послушник испрашивает разрешения выйти в город вместе с целителем, тогда как на самом деле хочет попасть на свидание с девушкой, ждущей на рыночной площади. Точно ли Христос полностью отпустил от себя этого человека? Исповедник не мог в это поверить. Он решил испытать Ворона.

      – У тебя нет никакой власти, пока ты поклоняешься идолам.

      – Неправда, – ответил Ворон. – В моей власти ты. Ты будешь пророчествовать, монах. Ты укажешь нам, где девушка. Она – приманка для Волка, к ней его влечет. Неужели ты думаешь, что Волк радостно стремится к собственной гибели в бою? Нет, конечно. Лишь она заставляет его двигаться навстречу судьбе. Она инструмент судьбы. Так было предсказано.

      – Я ничего не стану делать для тебя.

      – Станешь, так или иначе.

      Элис похолодела. Серый утренний свет вливался в окна, прогоняя тени из углов. Еще немного, и преследователь увидит ее. Она забилась в самый дальний угол комнаты, словно новый застенчивый раб, который старается не привлекать к себе внимания.

      Хугин поднялся и развернулся к Зигфриду. Они переговорили на языке норманнов, и Ворон указал на север.

      Зигфрид побледнел. Ворон улыбнулся и сказал Жеану:

      – У короля слишком слабый желудок для воина. Однако он должен понимать, что у магии нет легких путей. – Он коснулся своего покрытого шрамами лица. – Уж я-то знаю наверняка. Теперь же прошу меня извинить, исповедник, меня ждут люди. Я должен вылечить больного ребенка.

      И он прошел мимо монаха, уходя в рассвет.

      Глава двенадцатая. Сущность воли

      Когда Элис вышла, берсеркеры спали у ног мулов, устроившись на мешках Лешего.

      Леший заплатил им, чтобы они охраняли его добро. Купец поклялся себе, что так или иначе обязательно вернет свои деньги прежде, чем уйти, тем более что в услугах берсеркеров он не нуждался, пусть они и защитили его от толпы в самом начале. Но когда люди в лагере поняли, что вина у купца больше нет, да и пищи тоже, их интерес быстро угас. Шелк нельзя есть или пить, а единственное, что они были готовы покупать, – это обычную еду, поэтому, когда Леший показал им отрез желтого шелка, все быстренько вернулись к своим прежним занятиям: принялись страдать от голода, жаловаться и точить топоры.

      Леший устал, но не мог заснуть. В холодном утреннем тумане он чувствовал себя совсем старым. Он видел, как тот странный человек вышел из дома, и понял, кто он такой: шаман, чародей и, скорее всего, сумасшедший. Эта странная личность нагоняла на купца страх. «Ничего, – сказал он себе, – видали мы людей и пострашнее». Хотя в этот момент он не мог бы сказать, где именно.

      Из дома вышел король. Купец низко поклонился, соображая, как будет объясняться, однако король ни о чем не спросил. «Он тоже не спал всю ночь», – догадался Леший.

      – Воины, подъем! – прокричал Зигфрид.

      Берсеркеры медленно поднимались, вытряхивая из волос росу и кряхтя с похмелья.

      – Доставьте монаха в лес, к хижине Ворона.

      – Я бы не хотел