Фенрир. Рожденный волком. Марк Лахлан

ночной холод.

      Жеан успокоился, сосредоточившись на мысли о предстоящем свидании с Зигфридом. Он не станет умолять о пощаде или сулить награду за свою жизнь, твердо решил монах. Он знал: чем дольше он пробудет в лагере, тем вернее то, что император Карл придет на помощь. Живого святого нельзя оставлять в лапах язычников. Жеан заставил себя позабыть то странное ощущение, которое вызвало в нем прикосновение, и попытался рассуждать здраво. Что бы он сделал на месте Зигфрида? Этот викинг очень неглуп, он должен понимать, что держать в лагере монаха опасно. Захочет ли он запросить выкуп? Жеан сомневался. К чему суетиться? Город и без того скоро падет, и тогда он получит то же самое, но просто так. Нет, пока он жив, понял исповедник, он будет единственной силой, способной объединить врагов Зигфрида. Король норманнов убьет его, в этом Жеан не сомневался.

      Он попытался сосредоточиться на молитве, но мог думать только о недавнем прикосновении, от которого его кожа едва ли не пела. Жеан не был лишен чувства юмора, он отметил, насколько иронично то, что он познакомился с грехом плотского удовольствия именно сейчас, на пороге смерти, из-за чего может запросто оказаться в аду. Он заставил себя помолиться: «Господи, сердце мое трепещет, прими душу грешника». Утром, подумал Жеан, он, наверное, уже узрит Христа и познает покой. Он знал, что его смерть от руки норманнов – это наказание Господа за его гордыню. То был грех Люцифера и давняя слабость Жеана – считать себя лучше других. Он позволял называть себя святым, живым святым. Но святые страдали и умирали, поэтому Бог уготовил и для него такую же участь. В Реймсе норманны раздавили трех монахов огромными камнями. Он прогнал от себя эту мысль. Он идет к своей цели. А превратности пути не имеют значения.

      Послышались какие-то голоса, и все вокруг него вскочили на ноги.

      – Ты кто такой?

      – Посланник короля, Арнульф. Зигфрид хочет видеть вас немедленно. У вас есть то, что принадлежит ему.

      – Наверное, речь обо мне, – проговорил гость с востока.

      – Христианский святой, пожиратель плоти – это его он хочет видеть.

      «Кажется, – подумал Жеан, – я узрю лик Иисуса даже раньше, чем предполагал».

      Глава девятая. Одна

      Исповедника Жеана схватили. В суматохе бегства охваченная страхом Элис совсем позабыла, что монах был рядом с ней, когда атаковали норманны. А ее брат, что с ним? Граф Эд был воином, не знающим равных. Если верить его наставникам, он владел оружием, как никто другой. Элис никогда не приходило в голову, что брат может быть ранен, тем более убит. Но ведь северяне ушли из города с исповедником. Эд ни за что не допустил бы такого, если бы был жив. Элис похолодела. Неужели брат погиб?

      Она погладила исповедника по лицу, поддавшись порыву, чтобы подбодрить его, подать ему знак, что он не одинок. Она представляла, что бы он ответил на это: «Я никогда не бываю одинок, я с Господом». Но ей почему-то показалось необходимым дотронуться до него.

      Теперь же в голове начало проясняться, и Элис охватил ужас.