Тьмать. Андрей Вознесенский

повинный чубчик мочишь,

      ты горюешь

      и бормочешь:

      «А ударчик – самый сок,

      прямо в верхний уголок!»

1962РУБЛЁBСКОЕ ШОССЕ

      Мимо санатория

      реют мотороллеры.

      За рулём влюблённые —

      как ангелы рублёвские.

      Фреской Благовещенья,

      резкой белизной,

      за ними блещут женщины,

      как крылья за спиной!

      Их одежда плещет,

      рвётся от руля,

      вонзайтесь в мои плечи,

      белые крыла.

      Улечу ли?

      Кану ль?

      Соколом ли?

      Камнем?

      Осень. Небеса.

      Красные леса.

1962* * *

      Ж.-П. Сартру

      Я – семья

      во мне как в спектре живут семь «я»

      невыносимых как семь зверей

      а самый синий

      свистит в свирель!

      а весной

      мне снится

      что я – восьмой!

1962ФЛОРЕНТИЙСКИЕ ФАКЕЛЫ

      З. Богуславской

      Ко мне является Флоренция,

      фосфоресцируя домами,

      и отмыкает, как дворецкий,

      свои палаццо и туманы.

      Я знаю их, я их калькировал

      для бань, для стадиона в Кировске.

      Спит Баптистерий – как развитие

      моих проектов вытрезвителя.

      Дитя соцреализма грешное,

      вбегаю в факельные площади.

      Ты калька с юности, Флоренция!

      Брожу по прошлому!

      Через фасады, амбразуры,

      как сквозь восковку,

      восходят судьбы и фигуры

      моих товарищей московских.

      Они взирают в интерьерах,

      меж вьющихся интервьюеров,

      как ангелы или лакеи,

      стоят за креслами, глазея.

      А факелы над чёрным Арно

      невыносимы —

      как будто в огненных подфарниках

      несутся в прошлое машины!

      – Ау! – зовут мои обеты,

      – Ау! – забытые мольберты,

      и сигареты,

      и спички сквозь ночные пальцы.

      – Ау! – сбегаются палаццо,

      авансы юности опасны —

      попался?!

      И между ними мальчик странный,

      ещё не тронутый эстрадой,

      с лицом, как белый лист тетрадный,

      в разинутых подошвах с дратвой, —

      здравствуй!

      Он говорит: «Вас не поймёшь,

      преуспевающий пай-мальчик!

      Вас заграницы издают.

      Вас продавщицы узнают.

      Но почему вы чуть не плакали?

      И по кому прощально факелы

      над флорентийскими хоромами

      летят свежо и похоронно?!»

      Я занят. Я его прерву.

      Осточертели интервью…

      Сажусь в машину. Дверцы мокры,

      Флоренция летит назад.

      И, как червонные семёрки,

      палаццо в факелах горят.

1962ИТАЛЬЯНСКИЙ ГАРАЖ

      Б. Ахмадулиной

      Пол – мозаика,

      как карась.

      Спит в палаццо

      ночной гараж.

      Мотоциклы как сарацины

      или