Логопатопсихология. Коллектив авторов

состояние сознания; и все-таки какая часть его состоит из конкретных сенсорных образов, слов или предметов? Скорее всего, их нет! Мгновение – и слова, и предметы возникают в нашем сознании, антиципирующее намерение и чудо исчезают. Но как только начинают возникать в соответствии с этим намерением слова, оно приветствует и принимает их, если они соответствуют ему, или отвергает их, признавая неверными, если они не соответствуют ему. Единственно как можно назвать это, – намерение сказать то-то и то-то. Вероятно, добрая треть нашей психической жизни состоит из таких мгновенных предварительных представлений схем мысли, еще до того, как они выразятся в какой-то форме».

      В какой-то форме существуют эти намерения и ощущения? Это, безусловно, мысли, и тем не менее они не имеют языковой формы. Зачем бы нам приходилось искать нужное слово, если эта мысль не что иное, как элемент внутренней речи? Эта проблема нашла весьма четкое выражение у Выготского: «…течение и движение мысли не совпадают прямо и непосредственно с развертыванием речи. Единицы мысли и единицы речи не совпадают. Один и другой процессы обнаруживают единство, но не тождество. Легче всего убедиться в этом в тех случаях, когда работа мысли оканчивается неудачно, когда оказывается, что мысль не пошла в слова, как говорит Достоевский, на деле мысль имеет свое особое строение и течение, переход от которого к строению и течению речи представляет большие трудности…».

      Выготский нарисовал картину предельно ясно, сказав: «Мысль не просто выражается в слове, а совершается в нем». Для Выготского внутренняя речь – это не просто беззвучное проговаривание предложений, как считал Уотсон, это особая форма речи, лежащая между мыслью и звучащей речью, как ясно сказал об этом Выготский в своей классической работе «Мышление и речь»: «Мысль не состоит из отдельных слов – так, как речь. Если я хочу передать мысль, что я видел сегодня, как мальчик в синей блузе и босиком бежал по улице, я не вижу отдельно мальчика, отдельно блузы, отдельно то, что она синяя, отдельно то, что он без башмаков, отдельно то, что он бежит. Я вижу все это вместе в едином акте мысли, но я расчленяю это в речи на отдельные слова. Оратор часто в течение нескольких минут развивает одну и ту же мысль. Эта мысль содержится в его уме как целое, а отнюдь не возникает постепенно, отдельными единицами, как развивается его речь. То, что в мысли содержится симультанно, то в речи развертывается сукцессивно. Мысль можно было бы сравнить с нависшим облаком, которое проливается дождем слов».

      Еще одну увлекательную линию доказательств того, что мысль в большинстве случаев независима от словесной формулировки, можно найти в замечаниях великих ученых, математиков и художников об их творческом мышлении. Небольшая книга Б. Гизлина «Процесс творчества» (Ghiselin, 1955) содержит много свидетельств существования некоторого начального «инкубационного» периода идей или проблем, за которым вдруг следует неожиданное решение, а потом творец сталкивается с огромной