Орикс и Коростель. Маргарет Этвуд

и набираясь хитрости, Джимми начал понимать: если нельзя добиться одобрения, то можно вызвать хоть какую-то реакцию. Все лучше тусклого голоса, пустых глаз и усталого взгляда в окно.

      – А можно мне кошку? – спрашивал он.

      – Нет, Джимми, тебе нельзя кошку. Мы об этом уже говорили. У кошек бывают болезни, опасные для свиноидов.

      – Но тебе же все равно. – Это явная провокация.

      Вздох, облако сигаретного дыма.

      – Другим не все равно.

      – Тогда можно мне собаку?

      – Нет. Собаку тоже нельзя. Тебе что, нечем у себя в комнате заняться?

      – А попугая?

      – Нет. Все, перестань. – Она уже не слушает.

      – А можно мне ничего?

      – Нет.

      – Вот и хорошо, – кричал он. – Мне нельзя «ничего». Значит, мне полагается что-то! Что мне можно?

      – Джимми, ты иногда жутко меня бесишь, ты знаешь об этом?

      – А можно мне сестренку?

      – Нет!

      – А братика? Ну, пожалуйста!

      – Нет – значит «нет»! Ты меня слышишь? Я сказала «нет»!

      – А почему?

      Теперь дело в шляпе. Мать могла заплакать, выскочить из комнаты и хлопнуть дверью. Могла заплакать и его обнять. Или запустить в стену кофейной чашкой и закричать:

      – Черт, черт, черт, все без толку! – Она даже могла его ударить, а потом заплакать и обнять. И все это в любых комбинациях.

      А еще могла просто заплакать, опустив голову на руки. Ее трясло, она рыдала, задыхалась и всхлипывала. Тогда он не знал, что делать. Он так любил ее, когда мучил или когда она мучила его, – не поймешь, кто здесь кого терзает. Он стоял, чуть отодвинувшись, как перед бродячей собакой, протягивал руку, повторяя:

      – Извини, извини меня, пожалуйста. – Ему действительно было стыдно, но мало того: он втайне радовался и поздравлял себя, что ему удалось такое с ней сотворить.

      А еще он боялся. Всегда существовала грань – не перешел ли? И если да, что теперь будет?

      3

      Полдень

      Полдень – самое ужасное время суток: слепящее солнце и влажность. Часам к одиннадцати Снежный человек обычно возвращается в лес, подальше от моря: свет отскакивает от воды, достает даже там, где не достанет небо, и Снежный человек весь краснеет и покрывается волдырями. Пригодился бы солнцезащитный крем – непонятно только, где его найти.

      В первую неделю, когда ему еще хватало сил, он из веток, строительной изоленты и брезента, найденного в багажнике разбитой машины, соорудил навес. Тогда еще был нож – потом потерялся. Через неделю или, может, две? За неделями надо бы следить внимательнее. Карманный ножик, с двумя лезвиями, шилом, маленькой пилой, пилкой для ногтей и штопором. Еще в нем были маленькие ножницы – Снежный человек стриг ими ногти и резал изоленту. Ножниц ему особенно не хватает.

      Когда Джимми исполнилось девять лет, отец подарил ему такой же ножик. Он всегда дарил ему инструменты – практичного человека воспитывал. По мнению отца, Джимми и болта не вкрутит. Кому