Грехи наши тяжкие (сборник). Евгений Лукин

это ещё по-божески… Хотя… Я взглянул на Борин агрегат и понял, что не прав. Изумительное устройство. Этакий, знаете, швейцарский армейский нож для строительных нужд. Жалко будет, если отберут.

      – А кто отберёт?

      На сей раз молчание тянулось дольше.

      – Наши… – нехотя процедил он.

      Спрашивать, кто такие наши и откуда они, смысла не имело. Спросишь – замкнётся, как в прошлый раз, когда я поинтересовался, не из Туркмении ли он родом.

      – А почему ты ночью работаешь? Ладно, днём заметят. А ночью, выходит, не заметят?

      – Ночью не следят, – успокоил он.

      – Почему?

      – Ночью спать надо.

      – Но ты же ночью не спишь!

      Никак не отреагировав на моё восклицание, он передёрнул что-то в своём универсальном инструменте.

      – Хочешь подержать? – неожиданно предложил он.

      – Хочу! – естественно, согласился я.

      – На, держи… – Он протянул мне агрегат, в данный момент представлявший собой нечто вроде утюжка с выпуклой гладильной поверхностью.

      – В левую возьми, – посоветовал он.

      Я взял.

      – А правую приложи.

      Я приложил.

      – Спасибо… – Он забрал у меня инструмент и двинулся к двери. На пороге приостановился.

      – Столбы где ставить будем?

* * *

      Новые столбы мы решили ставить, чуть отступя от старых в глубь участка. Дело в том, что прежние хозяева, воздвигая ворота, по доброй дачной традиции прихватили примерно полметра проезжей части. Не то чтобы я боялся проверки, просто чужого нам не надо. Тут со своим-то не знаешь, что делать…

      Копошилась в мозгу соблазнительная мыслишка подкрасться под покровом ночи и хотя бы при свете звёзд подглядеть, как он работает, но выпито было, увы, многовато – и я заснул, стоило коснуться головой подушки.

      А разбужен был с неслыханной бесцеремонностью: мой почтительный Боря на сей раз просто взял меня дрыхнущего за плечо и тряхнул.

      – А?.. – Я сел на койке, разом вырвавшись из утренних кошмаров, где со мной хотели разобраться смуглые соратники Кургельды, которого я будто бы напугал до полоумия, хотя на самом деле и в глаза-то никогда не видел.

      Слава богу, наяву было всё спокойно. Судя по прозрачности голубовато-серого сумрака в забранном сеткой окне, снаружи только ещё светало. Так рано я обычно не встаю.

      – Пошли, – сказал Боря.

      Слегка одуревший, я безропотно влез в бермуды, напялил непроедаемую мошкой ветровку и кое-как выбрался из дому. Двинулся по привычке на задворки, но был остановлен.

      – Куда идёшь? Ворота пошли смотреть.

      После таких слов я проснулся окончательно и, подстрекаемый любопытством, устремился к штакетнику. Не дойдя шагов пятнадцати, остановился. Остолбенел. Потом медленно, чуть ли не с опаской подобрался поближе.

      Попробую передать словами, что я там увидел. Представьте две кирпичные опоры квадратного сечения со скруглёнными углами, собранные, надо полагать, из обточенных вчера обломков. Собранные, учтите, с неукоснительным миллиметровым зазором, заполненным – нет, не цементом,