Норильские рассказы. Владимир Васильевич Беляков

развернул «Буран», поставил его поперек потока ветра. Лопатой вырыл яму до самого льда и постелил оленью шкуру. Выбросил из пэны капканы, городушки, которые не успел установить, и накрыл ею убежище. Забрался внутрь и позвал Шкалика. Из мешка достал ему несколько кусков мерзлой рыбы, предназначенной на приваду песцам. Пока пес разбирался с рыбой, я налил себе еще не успевшего остыть чая из термоса. Через час мы дружно посапывали в вырытой яме, под сплошной гул и завывание ветра.

      В снежном плену нам пришлось просидеть сутки. На вторые я начал замерзать. Чтобы как-то согреться все ближе прижимался к собаке и проваливался в сон. «Как бы навсегда не уснуть», – проносилось у меня в голове, а глаза снова накрывала тяжелая пелена.

      Лай собаки растолкал меня. Шкалик лапами и зубами пытался стянуть с меня брезентовую накидку и лаял прямо в лицо. От жуткого холода я долго не мог пошевелиться. Наконец, выбрался наружу из снежного мешка. Вокруг стояла мертвая тишина. Небосвод полыхал таким ярким северным сиянием, что иногда даже луна терялась из вида. Морозный воздух сразу стал прихватывать щеки. Влажная одежда покрылась ледяной коркой, издавая хрустящие звуки. Я огляделся. Справа проступали очертания берега. «Остров Чаечный», – догадался я. До нашей избы оставалось около девяти километров.

      – Это только сутки прошли, Шкалик, а я уже чуть дуба не дал. А медведям хоть бы хны, спят себе всю зиму, – губы мои и тело тряслись от холода.

      Вытряхнув из мешка на снег последнюю приваду, я, пританцовывая, начал зацеплять пэну и готовить «Буран». Собака с аппетитом расправлялась с рыбой.

      – Ну что, зимовка закончилась. Вперед!

      Я нажал на гашетку. Шкалик присел, радостно виляя хвостом, потом вскочил и с веселым лаем рванул по озеру в направлении избы.

      Через полчаса снегоход взобрался по пологой косе на утоптанную площадку. Собаки встретили нас дружным лаем. На крыльцо вышли Федя и Вадим.

      – Ну, слава Богу. А то мы уже все на нервах.

      Для ловли песцов у меня было закольцовано два путика: большой проходил по берегу озера и маленький; по островам и речке Лама. Соболиный путик проходил по лесному массиву вдоль речки Батык.

      Я надел лыжи «Тайга», закинул за плечи рюкзак с термосом и привадой, взял в руки тозовку и крикнул Шкалика. Мы направились с ним по укатанному снегоходами следу.

      Песец попал в капкан задней лапой. Вырыл себе яму в снегу. При моем появлении открыл пасть и начал угрожающе тявкать, делая рывки в мою сторону. Бежавший за мной Шкалик впервые увидел песца. С любопытством, виляя хвостом, начал рассматривать белое пушистое существо, похожее на собачку, и пытался обнюхать ее. Песец яростно огрызался, предпринимая попытки, укусить. Шкалик вопросительно посмотрел на меня.

      – Взять его! – эти слова я сказал, не подумав.

      Я уже неоднократно убеждался, что Шкалик понимает речь. В один момент пес ощетинился, с рычанием схватил песца за шею, встряхнул