Тайная история творений (сборник). Владислав Отрошенко

мстительной желчностью:

      Лесбий красавец, нет слов! И Лесбию он привлекает

      Больше, чем ты, о Катулл, даже со всею родней.

      Пусть он, однако, продаст, красавец, Катулла с роднею,

      Если найдет хоть троих поцеловать его в рот.

      Это ее, Лесбию, он так жадно разыскивал по “разнузданным кабакам” и находил ее там в родовитой “кабацкой своре” на коленях “паршивых кобелей”, которые тешились с ней “все до одного”, похваляясь своими ментулами, – Катулл же в припадке вдохновенного бешенства отвечал им буйными поношениями:

      с чего бы это только лишь у вас члены?

      и только вам дозволено всех малышек

      перепереть, козлами посчитав прочих?

      Ужели, если сотня или две сселось,

      неостроумных, вместе вас, – мне две сотни

      не отмужичить в одиночку сидящих?

      Нет, – лучше я и вдоль и поперек стены

      кабацкие снаружи испишу бранью!

      Это о ее поцелуях он писал с такой воспаленной страстью, мечтая, чтобы Лесбия подарила ему их столько же, “сколько лежит песков сыпучих / Под Киреною, сильфием поросшей, / От Юпитеровой святыни знойной / До гробницы, где Батт схоронен древний”. Это на смерть ее ручного воробушка он слагал пародийно величественные эпитафии, поражавшие потом своей нежностью Марциала. Для ее забавы бросал в огонь ““Лет” Волюзия сраные страницы”. Во славу ее красоты глумился над признанными красавицами Рима, среди которых была и любовница Мамурры Амеана, не избежавшая его злобно-юродских приветствий:

      Добрый день, долгоносая девчонка,

      Колченогая, с хрипотою в глотке,

      Большерукая, с глазом, как у жабы,

      С деревенским, нескладным разговором,

      Казнокрада формийского подружка!

      И тебя-то расславили красивой?

      И тебя с нашей Лесбией сравнили?

      О, бессмысленный век и бестолковый!

      В истории этой любви было все – и безмятежно-счастливое начало, и яростная ревность, и уличения в неверности, и жестокие размолвки, и проклятия, и клятвы, и слезы, и радостные примирения. Был и окончательный разрыв. Его соотносят с самым горестным стихотворением из посвященного Лесбии цикла, который беспорядочно рассеян по “Книге Катулла Веронского”, произвольно составленной из 116 произведений поэта каким-то неизвестным его земляком во времена поздней античности. По этому – 11-му – стихотворению, в котором явственно проступает дата его написания, устанавливаются хронологические рамки любовного романа, завершившегося полной катастрофой:

      Фурий, ты готов и Аврелий тоже

      Провожать Катулла, хотя бы к Инду

      Я ушел, где море бросает волны

      На берег гулкий.

      Иль в страну гиркан и арабов пышных,

      К сакам и парфянам, стрелкам из лука,

      Иль туда, где Нил семиустый мутью

      Хляби пятнает.

      Перейду ли Альп ледяные кручи,

      Где поставил знак знаменитый Цезарь,

      Галльский Рейн увижу иль дальних