Прибрежный пират. Эмансипированные и глубокомысленные (сборник). Френсис Скотт Фицджеральд

на холм, и рука Ардиты после танца все еще лежала в руке Карлиля. Она чувствовала, как нервно он сжимает ее время от времени, как будто не отдавая себе отчета, и, хотя ей было немного больно, она даже не пыталась освободиться. Казалось, прошел час, пока они взобрались на вершину, осторожно переползли освещенную площадку и оказались у края скалы. Бросив взгляд на море, Карлиль невольно вскрикнул. Это был пограничный катер с шестидюймовыми пушками на носу и на корме.

      – Они знают! – сказал он, шумно вздохнув. – Они знают! Нас каким-то образом выследили.

      – Ты уверен, что они знают про расщелину? Они могли просто бросить якорь, чтобы взглянуть на остров при солнечном свете. Оттуда, где они стоят, расщелина не видна.

      – Видна, если посмотреть в бинокль, – безнадежно произнес он. Затем он взглянул на часы: – Сейчас почти два. Они ничего не предпримут до рассвета, в этом я уверен. Конечно, остается еще слабая надежда на то, что они просто ждут какой-то другой корабль – может, угольщик…

      – Пожалуй, переночуем прямо здесь.

      Спустя два часа они лежали все там же, бок о бок, уткнув подбородки в локти, как это часто делают дети во сне. Позади сидели негры, спокойные, молчаливые и покорные судьбе, время от времени извещавшие звонким храпом о том, что даже опасность не покорит непобедимую африканскую склонность ко сну.

      Около пяти утра к Карлилю подошел Бэйб. Он сказал, что на борту «Нарцисса» есть полдюжины винтовок. Было ли принято решение не оказывать сопротивления? Хорошую драку можно было бы устроить, сказал он, если заранее разработать план.

      Карлиль рассмеялся и покачал головой:

      – Это не кучка шпиков, Бэйб. Это пограничный катер. Это все равно что лук со стрелами выставить против пулемета. Если ты хочешь где-нибудь спрятать мешки, чтобы потом их забрать, давай действуй. Но это вряд ли сработает – они перекопают остров вдоль и поперек. Битва проиграна, Бэйб. – Бэйб молча поклонился и развернулся, а Карлиль повернулся к Ардите и хрипло сказал:

      – Это мой самый лучший друг. Он с радостью отдал бы за меня жизнь, если бы я ему позволил.

      – Вы сдаетесь?

      – У меня нет выбора. Конечно, выход есть всегда – самый надежный выход, – но это подождет. Я ни за что не пропущу суд над собой – это будет интересное испытание славой, пусть и дурной. «Мисс Фарнэм свидетельствует, что пират все это время относился к ней как джентльмен».

      – Не надо! – сказала она. – Мне ужасно жаль…

      Когда небо поблекло и матово-синий цвет сменился свинцово-серым, на палубе корабля стало наблюдаться какое-то движение, а у борта появились офицеры в белых парусиновых костюмах. В их руках были бинокли, они внимательно изучали островок.

      – Вот и все, – мрачно промолвил Карлиль.

      – Черт возьми! – прошептала Ардита. Она почувствовала, что слезы подступают к глазам.

      – Мы возвращаемся на яхту, – сказал он. – Я предпочитаю, чтобы меня взяли там, а не гнали по земле, как опоссума.

      Оставив площадку, они спустились к подножию холма, дошли до озера и сели в шлюпку, в которой притихшие негры