Вне правил. Джон Гришэм

в наших краях приходится на нас двоих. Мой мобильник подает сигнал о получении эсэмэски. Пятнадцатый судебный округ только что отказал.

      – Плохие новости, Линк, – говорю я. – От Пятнадцатого тоже пришел отказ.

      Он молча поворачивается к телевизору и включает его. Я щелкаю выключателем, чтобы в комнате стало светлее, и спрашиваю:

      – Твой сын придет?

      – Нет, – бурчит он.

      У него единственный сын, который только что вышел из федеральной тюрьмы, где сидел за вымогательство. Он всегда участвовал в семейном бизнесе, любит своего отца, но его трудно винить за нежелание посетить тюрьму, даже если это просто визит.

      – Мы уже попрощались, – говорит Линк.

      – Значит, никаких посетителей вечером?

      Он усмехается и ничего не говорит. Нет, никаких посетителей для прощального объятия. Линк был женат дважды, но обеих бывших жен ненавидит. В последние двадцать лет он совсем не общался с матерью. Его единственный брат таинственно исчез после какой-то неудачной сделки. Линк лезет в карман, достает мобильник и звонит. Мобильники для заключенных строжайше запрещены, и у Линка за эти годы их отбирали раз десять. Телефоны ему тайком проносят охранники. Один из них на этом попался и рассказал, что неизвестный, остановивший его после обеда на парковке у экспресс-кафе, заплатил ему за это тысячу долларов.

      Разговор очень короткий – о чем, мне не слышно. Линк сует мобильник обратно в карман, переключает телевизор пультом на другую программу, и мы смотрим новости местного кабельного канала. Предстоящая казнь вызывает большой интерес. Журналист обстоятельно осве-жает в памяти зрителей детали убийства четы Нейги. На экране мелькают фотографии судьи с женой – она была красивой женщиной.

      Я хорошо знал судью и несколько раз был на слушаниях под его председательством. Он был жестким, но справедливым и умным. Его убийство повергло всех в настоящий шок, а то, что след привел к Линку Скэнлону, удивления не вызвало. На экране показывают сюжет с Кулаком, киллером, – как он покидает зал суда в наручниках. Физиономия та еще.

      – Ты в курсе, что имеешь право на общение с духовным наставником?

      Он усмехается. Ему это не нужно.

      – В тюрьме есть свой капеллан, если хочешь поговорить.

      – Это еще кто?

      – Духовное лицо.

      – И что он может сказать?

      – Ну, не знаю, Линк. Я слышал, кое-кто из тех, кому предстоит уйти, хочет уладить все с Богом. Исповедаться в грехах и все такое.

      – Это долгая история.

      Для бандита вроде Линка раскаяние было бы непростительным проявлением слабости. Ни убийство супругов Нейги, ни другие преступления не вызывают в нем абсолютно никаких угрызений совести. Он переводит на меня взгляд и спрашивает:

      – А что ты здесь делаешь?

      – Я твой адвокат. Находиться здесь моя обязанность, я должен убедиться, что последние ходатайства действительно рассмотрены, и дать совет.

      – И ты советуешь поговорить с капелланом?

      От