Дочь Великого Петра. Николай Гейнце

чудными летними днями, посланник переселился на дачу, на берег Невы, в том месте, где река, разделяясь на несколько рукавов, образует так называемые Островки. На даче он вел совершенно отшельнический образ жизни, к которому, как он выражался, не чувствовал никогда ни малейшего призвания, и, томясь бездействием, обвинял Елизавету в легкомыслии и равнодушии к ее собственным интересам.

      Но эти обвинения были напрасны. Царевна не забыла его и всячески старалась устроить с ним свидание. Она прогуливалась в лодке по реке и несколько раз проезжала вблизи его сада, который выходил на Неву. Сидя вечером на берегу и наслаждаясь прохладой, посланник видел иногда таинственную гондолу, скользившую по реке. Человек, сидевший на корме, время от времени трубил в охотничий рог, как бы желая этим обратить на себя внимание. Но маркиз не подозревал, что в этой гондоле сидела Елизавета Петровна, спрятавшись со своей свитой, и что, приказывая трубить в рог, она хотели обратить внимание Шетарди и вызвать его на свидание. Когда это не удалось, она хотела купить дом возле его дачи, но побоялась возбудить подозрение двора.

      Наконец, в начале августа, сгорая от нетерпения, она послала к маркизу своего камергера Воронцова, чтобы условиться с ним насчет свидания. Было решено встретиться на следующий день как бы нечаянно по дороге в Петербург. Но в самый последний момент Елизавета Петровна не решилась выехать, зная, что за каждым шагом ее следят.

      В августе месяце произошел окончательный разрыв со Швецией. Стокгольмский двор, подстрекаемый Францией, объявил войну России.

      Все это было известно правительнице, и, казалось, что ей следовало после этого порвать всякие отношения с Францией, но случилось совершенно обратное.

      Русский двор сделал вид, что ему ничего не известно, и, желая отделаться от посторонних затруднений, в тот момент, когда ему угрожала серьезная опасность, он уступил требованиям французского правительства относительно церемониала.

      Шетарди, наконец, получил давно желаемую аудиенцию у царя и снова появился при дворе. На первом же приеме он встретился с цесаревной и в разговоре с нею высказал, что, несмотря на справедливые основания, существующие у короля для отзыва посланника из Петербурга, он велел ему остаться в России единственно для того, чтобы отстаивать интересы ее, Елизаветы Петровны.

      – Его величество, – говорил Шетарди, – занят изысканием средств для возведения вашего высочества на престол, и если ради этой цели он уже заставил своих союзников, шведов, взяться за оружие, то король сумеет также ничего не пощадить, чтобы дать мне возможность оказать вам наилучшее содействие.

      Елизавета Петровна поблагодарила посланника и сообщила ему, что, надеясь, что он будет теперь ее посещать, она приняла свои меры предосторожности, чтобы не терпеть никаких стеснений от присутствия каких-либо лиц. Цесаревна присовокупила, что по мере того, как недовольство растет, ее партия увеличивается.

      – В числе