Щитом и мечом. Дмитрий Дашко

много всякого рода предсказаний. Эх, есть то, что вечно под луной – интерес к разного рода концам света и прочей бредятине. Триста лет пройдёт – ничего не изменится.

      Закончив со свежей порцией сплетен, хотел окунуться в криминальную хронику, но тут меня вызвали к начальнику.

      Фон Белов трапезничал, догрызал куриную ножку. Покончив с курочкой, деликатно вытер влажный от жира рот большим, похожим на простыню платком и пригласил меня сесть.

      – У вас очень хорошие рекомендации, господин Елисеев, – издалека начал он.

      – Благодарствую, – с видом покорной овечки изрёк я, внутренне напрягаясь и ожидая чего-то неприятного.

      – Многие, включая их светлость Андрея Ивановича Ушакова, одобрительно отзываются о вас, господин Елисеев. Считают толковым следователем, – продолжил лить елей собеседник.

      – Отрадно сие слышать, ваша милость.

      Я напрягся ещё сильнее. Уж больно мягко стлать начал господин начальник. Жди проблемы.

      Предчувствия меня не обманули. Деликатности и реверансы закончились. Комиссар сурово сдвинул брови. На переносице появилась глубокая складка.

      – Однако вызвал я вас не за тем, чтобы перечислять похвалы в ваш адрес.

      – Ваша милость, я в чём-то провинился? – удивлённо приподнял брови я.

      Вместо ответа он подал несколько исписанных листов бумаги.

      – Ознакомьтесь. Это письмо танцовщицы Барбарелы её иезуитским начальникам. Вернее, расшифровка письма. Нам удалось заполучить шифр иезуитов. Разумеется, сведения крайней важности, и не мне вам говорить, что будет, если вы кому-то откроете эту тайну.

      – Буду нем как рыба.

      Я погрузился в чтение. Вот это да! Новая агентесса решила вести тройную игру. Она сообщала, что завербована СМЕРШем, спрашивала, как вести себя.

      – Любопытно, – согласился я. – Кажется, девицу следует взять в оборот. По-моему, она не поняла, с кем имеет дело.

      – Не только. Меня раздражает ещё одно: вы внимательно прочитали ту часть, где она пишет, что ей заплатили? Помните, о какой сумме речь?

      – Барбарела утверждает, что получила пятьдесят талеров.

      – Именно, – Белов поднял указательный палец. – Я навёл справки. Из казны ведомства вам и вашему кузену выделили в два раза больше. Вы присвоили половину!

      Я сжал кулаки.

      – Господин комиссар… Это ложь! Я не брал ни копейки! За Ивана я готов поручиться, как за самого себя! Девка врёт…

      – Не желаю ничего слушать, – перебил фон Белов. – С какой стати ей врать? Зато я прекрасно знаю, что в России принято кормиться на своей должности и взяточничество – обычное дело. Но я не потерплю такого у нас в СМЕРШе!

      – Хотите, я притащу сюда эту девку? Косу на руку намотаю и приволоку. Она вам всю правду-матку расскажет.

      – Вы идиот?! Тогда иезуиты поймут, что мы знаем их шифр. Они сменят его, и… все труды насмарку. Вы этого добиваетесь?

      – Господин комиссар…

      – М-а-а-алчать! – В Белове проснулся прусский полковник. –