Исповедь последней слезы. Максим Александрович Юрченко

ее обратно на землю.

      Невольно, я ощутил свою правую руку на груди.

      И вот случилось то, от чего мое дыхание прекратило свое существование. Со всей своей жестокостью и яростью мужчина вонзил в ее тело блестящее лезвие. Сдавленный всхлип вырвался из моих губ, и я зажал рот руками. Не отпуская свою жертву, он вынул из нее нож, и кровь густой массой стала капать на землю. Увидев, как частичка ее жизни в виде красной жидкости смешивается с грязью, я застыл в одном положении, боясь сделать хоть одно неверное движение. Мужчина поднес свою добычу поближе к себе и что-то прошептал ей на ухо. Я был искренне счастлив, что не слышал его слов. Я хотел лишь одного, чтобы все это быстрее прекратилось.

      Закончив свою финальную речь, он развернул ее спиной к себе и поцеловал в шею. Не просто в шею, он словно специально отодвинул прядь ее волос, в поисках определенного места на ее коже.

      В небе сверкнула молния, и я увидел эту женщину целиком. Без теней и мрака, без драпировки из дождя, которая скрывала некоторые из ее деталей. В этот момент она предстала передо мной, словно обнаженная. Вот оно – мгновение, которое скинуло с нее все маски. Сейчас она такая, какой является на самом деле. Ее красивое запоминающиеся лицо впечаталось в мою память навсегда.

      В последний миг я рассмотрел в ее глазах то, что и она меня видит. Я не мог это ни с чем спутать. По изгибу ее губ я прочитал: «Умоляю».

      Не знаю, что это могло значить, и правильно ли я все прочитал, но следующее, что я увидел – это то, как лезвие вонзилось ей в горло и кровь начала хлестать фонтаном из раны. Брызги разлетались в разные стороны под светом сверкающей молнии, словно неуклюжие движения танцора под стробоскопом. Как только нож прошелся по ее коже, будто паяльник по пластмассе, мужчина выпустил ее из своих рук, и женщина рухнула на асфальт.

      После того, как веки пару раз смогли моргнуть, я увидел, что человека сотворившего такое зло с этой несчастной, уже нет. Не знаю зачем, но как больной инвалид я вылез из кустов на четвереньках, и подкрался к этой беззащитной девушке, лежавшей на земле.

      Она все еще была жива.

      Я не могу себе представить, как сильно эта женщина хотела жить, что после стольких ран, все еще оставалась в нашем мире. Если бы я мог, то, скорее всего поменялся бы с ней местами. В почти беспамятном состоянии я посмотрел на нее и почувствовал, что мое сердце вновь колотится. Под проливным дождем, разгоняющим кровь на земле, я положил ладони на ее горло, в надежде остановить кровотечение. Но, когда густая струя темно-красной жидкости просочилась через мои пальцы, и тонкий фонтан брызнул с такой силой, что его капли попали мне на лицо, я не смог удержаться, и все, что было в моем желудке, вылетело на окровавленное платье жертвы.

      Я убил свое самоубийство.

      Хрип бедняжки стал утихать, а кровотечение замедлилось. По ее глазам было видно, что она хочет что-то сказать напоследок, что она не готова уйти из этого