Бомба для ведущего (Антиоружие). Александр Жорницкий

водой из лесного колодца. Они принялись за второй улей, она крутанула медогонку и почувствовала резкое напряжение живота, будто кто-то специально накачивал его воздухом, стало тяжело дышать. Перепуганный видом побледневшей и тяжело дышащей жены, муж пытался усадить ее в коляску и отвести в сельскую амбулаторию, но она, боясь ухудшения от тряски, попросила фельдшера привести сюда. День был базарный, и там никого не оказалось. Ковальчуку ничего не оставалось, как позвонить в Умань в скорую помощь. Приняв вызов и убедившись, что уехавший на патологические роды в село врач скоро не вернется, Саша решил прибыть на место случившегося. По дороге пожилой водитель дядя Коля рассказал ему историю кстати. Еще до армии он работал шофером на полуторке ветлечебницы, куда для прохождения производственной практики из ветеринарного факультета Белоцерковского сельхозинститута прибыли пять студентов пятого курса. Он хорошо их всех знал и нередко возил на колхозные фермы кровь брать от крупного рогатого скота или делать прививки свиньям от чумы и рожи. Из студентов ему особо запомнился Саша, проводивший научные опыты на местной птицефабрике и много помогавший ее главному ветврачу, в то время строившему хату. Тогда частная стройка была тяжелой обузой, не хватало рабочих рук и строительство совершалось родственниками, которым следовало ежедневно помогать. Убедившись в глубоких знаниях и порядочности Саши, главный оставлял ему печать, а сам почти целыми днями пропадал на стройке, очень хотелось к зиме переселиться из наемной квартиры в свой дом. Сашу на фабрике любили, он четко выполнял свои обязанности, принимал птицу на откорм или убой, разрешал отправку готовой продукции. Как правило, без конфликтов. Ему не отказывали ни в чем, за копейки давали тушки курей, уток, кроликов, которыми снабжал остальных студентов, проживающих с ним в ветлечебнице, а нередко старика-ветфельдшера Спиридона и водителя Колю, добиравшегося на работу рано утром из соседнего села. Дядя Коля до сих пор помнит не обычную его любовь и тягу к яблокам редкого сейчас сорта – антоновки, которые напоминали ему безрадостное детство в румынском гетто, голод, нищету и ожидание смерти скорее от голода, нежели от пули. Однажды истощенный пацан Саша, одетый в пошитые из мешка штанишки с одной шлейкой, издали учуял запах любимой спелой антоновки и, подкравшись к торгующей яблоками тетке со спины, схватил одно яблоко, но тут же получил удар по спине румынской нагайкой, потерял сознание и упал на горячую от полудневного солнца землю. Очнулся от холодной воды, пролитой на голову хозяйкой яблок, сующей в его левую руку еще одно яблоко, а рядом стоял высокий широкоплечий румынский жандарм с красным от выпитой дармовой самогонки лицом и громко смеялся. В тот день Коля отвез студентов в этот лес на летний лагерь для коров в 5 часов утра брать с них кровь, и, пока ребята работали, он вздремнул. Проснулся около двенадцать часов, когда пробирки с кровью десятками складывали в ведро с соломой и мыли руки в ожидании завтрака, однако ни заведующий фермой,