Бомба для ведущего (Антиоружие). Александр Жорницкий

году в одном из последних сражений отец и мать были тяжело ранены, после чего мать скончалась, а отец попал в плен и был осужден на 25 лет.

      Глава пятая

      В семье, где, кроме жены, были дочь, два сына и мать с отцом, он был единственным добытчиком. Стучал сапожным молотком нередко день и ночь, чтобы их прокормить и еще худо-бедно одеть, но в те времена это было большой проблемой. Гимнастерка составляла при покупке сумму, потраченную на трехмесячное питание всей семьи, магазины пустовали, покупали все на черном рынке, где цены постоянно росли. Хромовые сапоги, шитые Йоськой для базара, шли по хорошей цене и пользовались спросом, однако фининспекторы наглели, постоянно увеличивая сумму взяток и количество пар сапог для начальства. Его сапоги носили все большие начальники района, города и области, поэтому менты рынка на их продажу смотрели сквозь пальцы, по сравнению с другими он жил лучше и даже мог позволить себе в субботу на обед вкусный золотистый куриный бульон. Хорошо, что хромовая кожа была доступная и не очень дорогая, из не разрушенного немцами кожзавода ее воровали в достаточном количестве. Однажды поздним вечером кто-то постучал в окно комнаты, где шил сапоги при лампаде, свет которой не мог быть замечен в занавешенном темным одеялом окне. Йоська догадался, стучит человек, знакомый с планом дома, и пошел открывать. Старший лейтенант с двумя орденами Славы не был в числе трусливых людей, но, учитывая смутное время налетов и грабежей, все же спросил:

      – Кто?

      – Я с хутора, где батька был.

      Открыв дверь, Йоська впустил в сени молодого здорового парня с мешком на плечах и, прикрыв рукой горящую лампаду, повел его в дом, где зажег керосиновую лампу по случаю гостя, усадил в единственное старое кресло. Тот заторопился:

      – Спешу. Ярослав, которого в школе звали Прудкый, передав тоби дещо съестное и две хромови шкуры, просил сапоги пошить с одной, а вторую тебе за работу, размер 42, с высоким подъемом.

      – Слава богу, что живой.

      – Когда прийти?

      – Завтра в это время будут готовы, а придешь, когда сможешь.

      – Хорошо, – парень поднялся и пошел в сени.

      Йоська, опередив его, тихонько открыл наружную дверь, высунул голову и, убедившись в отсутствии прохожих, легонько толкнул парня, тот выскользнул и растворился в темноте. Он достал из переднего маленького карманчика штанов трофейные немецкие часы и посмотрел на циферблат, стрелки показали 12.55. Привыкший работать до двух часов ночи и с шести утра, сегодня почувствовал себя уставшим и лег спать раньше. Утром, умывшись холодной водой из колодца, на свежую голову и руки приступил к сапогам для Ярослава. Часик спустя достал присланные им пахнущие детством олию и ржаной хлеб без примесей, налил олию в мисочку, добавил натертого чеснока, отломил кусок хлеба и, макая в эту пахучую смесь, стал аппетитно есть, слизывая с губ жирные крошки хлеба. Аппетитный запах разбудил всю семью, и они быстро собрались вокруг стола, не умытые, полуголые дети и в старом