Шаманы Байкала. Путевые заметки. Михаил Юровский

всем народам. И при общении с ними возникают какие-то зоны (точки) контактов их знаний с моим сознанием на интуитивном уровне познания. Четыре истории, рассказанные мне, – исповедь, знак особого доверия. Почему Николай Григорьевич рассказал мне именно эти четыре истории?

      В противостоянии шаманов как сохатых – терпение, выдержка, стойкость, предельная мобилизация сил и трудная победа. В поведении шаманки – жертвенность ради помощи людям, предельная мобилизация всех сил и трудная победа. В поведении родственника-чекиста – самоотверженность, предельная мобилизация всех сил, готовность идти до конца в служении высшей цели, долгу, как он его понимает, посмертная победа над врагами. Причем Николай Григорьевич рассказал и о том, что мог мне, чужому человеку, не говорить: что разведчики, то есть и его родственник, должны были убивать всех, встречающихся на пути, независимо от пола и возраста, так как их никто не должен был видеть. Во всяком случае, сам факт того, что об этой подробности мне сказали, – штрих, подчёркивающий искренность. И жёсткость.

      Во всех трёх случаях – готовность идти до конца, жертвовать собой ради жизненных интересов людей. К таким интересам относятся выбор между жизнью и смертью, здоровье… Ценность этого поведения включает некую высшую форму альтруизма. Защищая семью, детей, Николай Григорьевич черпает силы в примерах поведения родственников и шаманки. Он – наследник именно таких нравственных образцов и традиций. Эти этнические линии как образцы поведения прошлого предков актуализировались в структуре его самосознания, определяют настоящее и будущее.

      Николай Григорьевич не требует в этой искренности какой-то известности, как и его предки. Тем более что шаманизм в том, 1989 году, был ещё на полулегальном положении… Видимо, Салаткины хотели понимания, так как это была их, по сути, совместная исповедь.

      Мне представляется, что такие обращения в труднейшей ситуации, к примеру родственников-шаманов за моральной поддержкой, именно в силу их интимности намного менее известны, чем обращения к публичным формам выражения этничности. А суждение об этничности только по публичным слоям, что распространено, ведёт к поверхностному пониманию. Подобные обращения в труднейшей ситуации к интимным слоям этничности показывают её жизнеспособность. Ведь аналогичные в чём-то труднейшие ситуации, в которые попадает личность, бывали и бывают нередко. Проблема в том, на какие нормы интимных слоев этничности опираются такие, как Салаткины. К сожалению, я не успел это выяснить. Но ясно, что соприкосновение, противостояние образцов поведения в далёком прошлом выходят в настоящее и определяют будущее. Это предмет изучения исторической социализации. И вот через несколько лет, находясь в экспедиции в Ольхонском районе, я встретил автобус из Новолидинска и спросил у шофёра, как Салаткины. Из ответа я понял, что их оставили в покое…»

      Святитель отношений

      Самое мистическое в жизни – когда находишь