Франсуа Винсент. Олег Ёлшин

и, вообще, не терпел отказа, поэтому удивился – другая на ее месте была бы счастлива.

      – Ты сможешь пройтись по магазинам, мы съездим на экскурсии – все, что угодно, – возразил он.

      – Я люблю море! Люблю тепло! Когда солнышко, а вокруг все голые, – она натянула плед на голову, а из-под него выглядывал только ее хорошенький носик.

      – Но я не могу пропустить сезон, – ответил он.

      – Хорошо, придется торчать в отеле, пока ты катаешься… Конечно, милый, я согласна, – вздохнула девушка.

      Теперь она смиренно сидела, покачиваясь на холодном пластиковом стуле, как закутанная кукла, а стаканчик с ледяными виски тоже покачивался в ее руке. Виски было очень крепким, холодным, но замерзнуть не могло. Оно просто не умело этого делать.

      – Тогда оставайся, я поеду один, – отрезал он.

      – И я поеду одна, – неожиданно встрепенулась девушка. – Нет, не одна, мы с подругой полетим на Тенерифе.

      – А что там делать? – удивился он.

      – Там круглый год двадцать пять, а что нам делать, придумаем. Заберемся на Тейд, будем встречать восход солнца. Ты в прошлый раз меня с собой не взял, теперь я тебя не возьму. Хорошо, милый?

      Ему было неприятно, что она самостоятельно выбрала маршрут путешествия. Сделала это без его ведома. Но, виду не подал. И на мгновение показалось, что так даже лучше. Поймал себя на мысли, что ему все равно. Тогда, зачем все это и зачем ему она?

      – Да, конечно, – ответил равнодушно он, сделав большой глоток. Виски приятно обожгло, согрев изнутри. Стало хорошо и тепло. – Замечательный напиток, – подумал он. – Вот что по-настоящему может дать столько тепла, которого иногда не хватает.

      – Ну, не обижайся, любимый! Это ведь ты не хочешь везти меня на море, – спохватилась она.

      – Все. Решили, – равнодушно закончил он.

      – Как твой тендер? – перевела она тему разговора.

      – Скоро разыграем. Как всегда, нормально.

      – Как друг? – участливо, со вниманием спросила она, словно почувствовала безразличие и хотела загладить вину.

      – В пролете, – ответил он, – ничего, позлится – перестанет…

      Она немного помолчала, стащила с головы плед и серьезно на него посмотрела.

      – Ты любишь свою девочку? – неожиданно спросила она, внимательно заглянув ему в глаза. А в ее глазах затаился этот детский вопрос, она смотрела, ждала ответа, словно что-то загадала…

      Он с удивлением на нее уставился. Об этом они никогда не разговаривали. Да, и нужно ли говорить на такую бессмысленную тему.

      – Терпеть не могу, – усмехнулся он.

      – Тогда не моги в тепле, я замерзла, – и обняла его, как всегда ласково и нежно…

      Они ушли, а на пластиковом столике остались недопитыми два стаканчика с виски. Им не было холодно, они не могли замерзнуть. Они не умели этого делать…

3

      Самолет оторвался от взлетной полосы, пронзил толщу бесконечного серого неба, и яркое солнце осветило его борт. Он не видел целый месяц этого солнца. Никто его не видел. Его не было над тем городом,