Закат Заратустры. Владимир Гурвич

все.

      Я давно принял историческое решение: не жениться. Не то, что я противник брака, каждый сам выбирает, как ему поступать, но я всегда чувствовал, что эта вещь не про меня. Хотя порой меня и покусывало одиночество, хотя порой у меня возникало желание разжечь в моем доме огонь семейного очага, наполнить его детскими голосами, но в тоже время я понимал: если это случится, моей свободе придет конец. Другой человек только одним фактом своего нахождения рядом со мной выступит как ее душитель; отныне я буду вынужден сопрягать все свои поступки с ним. И наблюдая за супружеской жизнью своих знакомых и друзей, я только укреплялся в этом своем суждении. Даже пример Игоря и Инны, где царило редкое согласие и взаимопонимание, не ослабляло моего негативного отношения к этому вопросу; я видел, как порой нелегко бывало Игоря совладать с собой, отказаться от чего-то важного и дорогого во имя выполнения семейного долга. Когда два человека соединяются друг с другом, то в результате этого союза появляется на свет третий человек, который состоит из частей первых двух; этот третий есть итог компромисса между ними. Каждый из этой пары ради ее сохранения вынужден пожертвовать какой-то частью своего я, причем, иногда эта жертва оказывается такой значительной, что можно смело говорить о гибели или тяжелом ранении индивидуума. Сильный подчиняет слабого – это вечный закон, действующий среди людей, погубил немалое их число, заставил отказаться от поиска собственного пути ради того, чтобы идти вместе одной дорогой. Но куда такая дорога может привести? На мой взгляд, только в никуда. А тогда зачем отправляться в путешествие? Не лучше ли каждому прокладывать свою колею?

      Я отнюдь не считаю, что мои принципы являются универсальными, скорей они подходят лишь для немногих людей, но впервые они оказались поколеблены после встречи с Леной. Именно тогда в мою голову все чаще стала наведываться мысль о браке. Не то, чтобы она брала вверх над оппонирующими ей мыслями, пожалуй, в этом важном поединке они все же побеждали, и все-таки я сознавал, что если бы Лена поставила вопрос о нашем брачном альянсе, что называется ребром, я бы, не колеблясь, согласился. Но к некоторому моему удивлению она его не ставила на повестку дня наших отношений, хотя, несмотря на свои тридцать четыре года еще никогда не была замужем. Это обстоятельство меня немного обескураживало и даже обижало; я не понимал, почему она не горит желанием сочетаться со мной законным браком. Однако с другой стороны я был рад, что она не муссировала эту скользкую тему: сложившийся статус-кво в целом меня устраивали: я был с ней и одновременно на свободе. О большем невозможно было даже и мечтать. Конечно, брак давал более надежную гарантию, что я сумею сохранить Лену до конца моих печальных дней – а ничего другого я и не желал – но еще неизвестно, как бы мы жили вместе; совместное проживание на одной площади нередко становится испытанием, которое выдерживают далеко не все. То, что получается замечательно у любовников, зачастую плохо выходит у супругов; тут много факторов, влияющих