Школа нашей любви. Людмила Толмачева

тебя хорошо получались дворовые романсы. До сих пор в ушах «Голуби». Помнишь?

      – Еще бы. «Тише, люди, ради Бога, тише! Голуби целуются на крыше». Увы, детство кончилось. Не вернешь.

      Он ностальгически вздохнул, красивым движением стряхнул пепел, затуманенными глазами посмотрел куда-то в окно.

      Лида поймала себя на том, что ей нравится смотреть на Женю. Куда исчез тот неуклюжий, вечно стесняющийся паренек, краснеющий от ее случайного взгляда? Сейчас перед ней классный мужик – поджарый, широкоплечий, элегантный. Взять его одежду. Казалось бы что особенного – синяя с белым рубашка-поло и джинсы. А как сидят! Или манера курить – чуть небрежная, с ленивым прищуром – откуда она? Когда он обрел непринужденность движений, гармонию внешней и внутренней сущности?

      Именно эта гармония делает человека красивым и обаятельным, сделала она вывод и вдруг встретилась с его внимательным изучающим взглядом. Смутилась, резко поднялась, машинально поправила кофточку, начала убирать со стола. Под его взглядом движения стали неестественными, скованными, даже, как ей мнилось, смешными. Пару раз она роняла ложки, затем споткнулась, выплеснула остатки чая на пол, тут же поспешила исправить оплошность – наклонилась с тряпкой и ударилась бедром о край стула.

      – Я как слон в посудной лавке, – выдавила она смешок, искоса взглянув на Евгения.

      – Наоборот, – глухо возразил он. – Ты все такая же. Легка и грациозна. Я помогу тебе.

      Они молча вымыли посуду, убрали ее в шкаф, протерли столы.

      – Ну, вот и порядок. Я пойду. Уже совсем поздно, – снимая фартук, сказала Лида.

      – Я отвезу тебя.

      В его тоне не было прежней уверенности.

      Ему что, лень? Ну и не надо!

      Лида бросила фартук на спинку стула и пошла в прихожую. Он шел следом, остановился за ее спиной, вплотную.

      – Лид, может, останешься?

      – Что?! Я не понимаю тебя, – холодно бросила она и потянулась за беретом, лежащим на полке.

      Обеими ладонями он обнял ее за талию, развернул к себе, хрипло прошептал:

      – Разве ты ни о чем не догадывалась?

      – Отпусти! Зачем это? – вырывалась она из его рук, но тщетно.

      – Ведь я любил тебя, – с жаром, торопливо объяснялся одноклассник. – Много лет. А в десятом, после того бала, я не спал всю ночь. Перед глазами была ты, в алой блузке с глубоким вырезом, с розой в волосах. Ты сама была как роза. Нежная, благоуханная…

      – Женя, прекрати!

      Но он уже целовал ее, крепко прижимая к себе. Она отчаянно вертела головой, пытаясь вырваться, оттого поцелуи приходились на щеки, нос, уши. Наконец, его губы поймали ее рот, впились с жадностью и долго не отпускали. Это был безответный поцелуй.

      Когда он освободил ее из объятий, реакция была неожиданной. Лида провела ладонью по своим губам, горько усмехнулась:

      – Помнишь из анекдота? «Розу сорвал не ты…» Ну и так далее. Я пойду, Женя. Не надо… Так было легко, уютно, а теперь…

      – Погоди. Дай мне сказать! Понимаешь, я должен высказаться. Столько лет это было тайной. Черт! Мелодрама какая-то! Но как по-другому?