Кофе с круассаном. Мария Гарзийо

много дел, – щебечет моя подруга, макая свой странный бутерброд в чай, – так что поводить тебя по городу я не смогу.

      – Ничего страшного. Я хорошо ориентируюсь в Париже.

      – Да? – Ленка удивленно вскидывает тонкую выщипанную бровь.

      Я киваю, давясь чересчур сладким вареньем. Я была в Париже дважды. Первый раз с автобусной экскурсией в десятом классе, второй у Ленки на свадьбе. Кроме того, план Парижа лежал у меня на письменном столе под стеклом все годы учебы в университете. Вследствие всего вышеперечисленного я вполне законно могу считать себя знатоком этого замечательного города.

      – А я не знала, что у тебя есть кот, – меняю тему я.

      – Да, этот. Пьер скачал его из Интернета.

      – В смысле?

      Я не знала, что домашних животных уже научились скачивать как прикладные программы.

      – Ну, заказал по Интернету из какого-то известного elevage, не знаю, как это будет по-русски.

      – Питомник, – подсказываю я.

      – Угу. Он с виду беспородный, но на самом деле у него куча медалей. А его полное имя занимает три строчки в паспорте.

      Выходит, я спала не с беспородным котом, а с медалистом. Это в корне меняет дело.

      – Значит, справишься сама? Ты куда вообще собираешься? В Лувр? На Монмартр? Если хочешь, я распечатаю тебе карту.

      У «коренной» парижанки этот банальный туристический маршрут вызывает презрение, которое она не в силах скрыть. Я же в свою очередь предпочитаю казаться в ее глазах, скорее непритязательной туристкой, чем охотницей за мертвыми французами, потому охотно соглашаюсь на карту. Тем более что она мне может и в самом деле пригодиться.

      – Вот. От Лувра пойдешь через сад Тюльери, потом вдоль Сены до Эйфелевой башни.

      – Спасибо. Я сама разберусь.

      – Ну, дерзай. Если заблудишься, звони.

      – Непременно.

      Я надеваю новое белое платье, крашусь чуть ярче обычного, сбрызгиваюсь жасминовым Diorissimo. Зеркало подтверждает мою полную боеготовность.

      – Ты зря так вырядилась, – вносит свою пессимистическую лепту моя добрая подруга, – В метро заляпаешься, да, и арабы будут приставать.

      – Как-нибудь отобьюсь.

      Я бегу вниз по ступенькам, ощущая за спиной крылья. На улице солнечно и тепло. Пожилая пара завтракает в маленьком кафе. Она жует круссан, запивая кофе, он листает газету. У их ног посапывает пожилая болонка. Я вспоминаю, как в свою первую поездку мне хотелось подойти к каждой такой паре и потрогать их, чтобы убедиться, что они настоящие. Ведь они были точной копией того стереотипа, что нам рисовали годами на уроках французского. Вплоть до круассана, газеты и маленькой собачки. Они были для меня такой же неотъемлемой достопримечательностью Парижа как Эйфелева башня и Триумфальная Арка. Мне хочется присесть за соседний столик, заказать это клишейное кофе с круассаном и тоже влиться в цветную картинку летнего Парижа. Но меня ждут великие дела. Я разглядываю карту,