Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам. Эдуард Филатьев

женские голоса пели:

      Вставай, проклятьем заклеймённый!..

      Маяковский всё выбрасывал тяжёлые, как булыжники, слова, у подножья памятника кипело, как в муравейнике, и чей-то голос с балкона прорезал шум:

      – В отставку Керзона!!»

      20 мая – в день прибытия в Москву тела погибшего дипломата – «Известия» напечатали стихотворение Маяковского «Воровский»:

      «Сегодня, / пролетариат, / гром голосов раскуй,

      забудь / о всепрощенье-воске.

      Приконченный / фашистской шайкой воровскáй,

      в последний раз / Москвой / пройдёт Воровский…

      Ответ / в мильон шагов / пошли / на наглость нот.

      Мильонную толпу / у стен кремлёвских вызмей.

      Пусть / смерть товарища / сегодня / подчеркнёт

      бессмертье / дела коммунизма».

      Поэт не только сверхоперативно откликнулся на событие, он ещё и выступил на Театральной площади, где 20 мая тоже проходил митинг. Об этом – воспоминания поэта Ильи Львовича Френкеля, учившегося тогда во Вхутемасе:

      «Громоподобную паузу нарушил голос невероятной силы и тембра. Говорил Маяковский с крыши броневой машины. Это были стихи, но они звучали, как команда:

      Разворачивайтесь в марше!..

      «Левый марш», но какой-то другой, первоначальный, будто сейчас создаваемый стенами зданий, мерцанием штыков, безмолвием участников этого удивительного парада.

      Взор ли меркнет орлий?

      В старое ль станем пялиться?

      Крепни у Керзона на горле

      пролетариата пальцы».

      Напомним, что в хрестоматийном варианте строки эти звучат так:

      «Глаз ли померкнет орлий?

      В старое ль станем пялиться?

      Крепни у мира на горле

      пролетариата пальцы».

      Ультиматум британского правительства бурно обсуждался на заседании политбюро, что совпало с намерением «тройки» (Зиновьев, Каменев, Сталин) прибрать к своим рукам всё то, что оформлялось на этих заседаниях. Оформляли же всё секретари, поставленные на свои посты ещё Лениным.

      Борис Бажанов:

      «…из двух секретарш Ленина главная и основная – Мария Игнатьевна Гляссер. Она секретарша Ленина по Политбюро, Лидия Фотиева – секретарша по Совнаркому. Вся Россия знает имя Фотиевой – она много лет подписывает с Лениным все декреты правительства. Никто не знает имени Гляссер – работа Политбюро совершенно секретна. Между тем всё основное и самое важное происходит на Политбюро, и все важнейшие решения и постановления записывает на заседаниях Политбюро Гляссер…»

      Получив согласие Зиновьева и Каменева, Сталин снял с поста секретаря политбюро Марию Гляссер, заменив её своими людьми. Но из этого ничего не получилось – новые назначенцы с работой не справились.

      А требования Джорджа Кёрзона страна Советов всё же удовлетворила. Михаил Булгаков записал потом в дневнике:

      «Нашумевший конфликт с Англией кончился тихо, мирно и позорно. Правительство пошло на самые унизительные уступки, вплоть до уплаты денежной компенсации