Запроудское. Алексей Ряскин

громко кричали друг другу, чтобы хоть что-то услышать. Оба, кажется, были выпивши. Сашка Последов, сидевший на краю телеги и управлявший лошадью, был угрюм и молчалив и не принимал никакого участия в разговоре своих попутчиков. Поздоровавшись, Иван узнал, что Фёдор сегодня утром почистил свою уборную и теперь они с Калтоном и Последовым везли всё это куда-нибудь к Навозному пруду или же ещё дальше, в Дурной лог, чтобы выбросить.

      Вернувшись, он рассказал об этом отцу и дяде.

      – Добро выкидывают, – покачал головой дядя Яхим.

      – На что оно, добро такое? – не понял Федот. – Это тебе не навоз.

      – Мы с отцом такими вот телегами наш огород не один год удобряли. Потому и урожай всегда был. У кого ещё в Запрудском вырастали такие тыквы, чтобы на одной могли сразу трое взрослых мужиков сидеть и спинами не касаться? У кого ещё с одного куста картошки можно ведро набрать?

      – Так земля хорошая, – попытался объяснить Федот творящиеся у них на огороде чудеса.

      – А с чего она, земля-то, хорошая?

      – Что ж, с говна что ли? – не утерпел Федот.

      – Ты поменьше болтай, побольше делай, – строго сказал дядя Яхим.

      – Да что делать-то?!

      Иван внимательно следил за их спором, изредка поглядывая в сторону, казалось, застывшей на одном месте телеги. Наконец решили: догнать телегу и упросить Беженцева отдать им всё то, что он собирался выбросить. Дядя Яхим повёз дрова домой, а Федот с сыном пошли догонять телегу.