Пробуждение весны. Франк Ведекинд

хотела бы иметь только мальчиков!

      Теа: Да ведь это глупость, Вендла!

      Вендла: Ну пожалуйста, все-таки в тысячу раз лучше быть любимой мужчиной, чем девушкой!

      Теа: Но ведь ты не будешь настаивать, будто бы лесничий Пфеле любит Мелиту больше, чем она его?

      Вендла: Нет, больше, Теа! Пфеле горд, Пфеле гордится тем, что он лесничий, – ведь у него ничего нет. – Мелита рада тем, что она получает в десять тысяч раз больше, чем она сама стоит.

      Марта: Разве ты не гордишься собою, Вендла?

      Вендла: Это было бы глупо.

      Марта: Как гордилась бы я на твоем месте!

      Теа: Посмотри, Марта, как она идет, – как прямо смотрит, – как держится! – Уж если это не гордость…

      Вендла: Ну так что же! Я так счастлива, что я – девочка; если бы я не была девочкой, я сейчас же покончила бы с собою.

      (Мельхиор проходит мимо и здоровается).

      Теа: У него удивительная голова.

      Марта: Таким я представляю себе молодого Александра, когда он ходил в школу к Аристотелю.

      Теа: Боже ты мой, греческая история! Я только и знаю, как Сократ лежал в бочке, когда Александр продавал ему ослиную тень.

      Вендла: Он, кажется, третий ученик в классе.

      Теа: Профессор Кнохенбург говорил, что он мог бы быть первым, если бы захотел.

      Марта: У него красивый лоб, а у его друга взгляд задушевнее.

      Теа: Мориц Штифель? – Вот ночной колпак.

      Марта: Я всегда очень хорошо проводила с ним время.

      Теа: С ним всегда только осрамишься. На детском балу у Рилова он предложил мне пралине. И представь себе, Вендла, – они были мягкие и теплые. Разве это не?.. – Он сказал, что долго держал их в кармане!

      Вендла: Представь, Мельхи Габор сказал мне тогда, что он ни во что не верит, – ни в Бога, ни в тот свет, – решительно ни во что!

      Сцена четвертая

      (Сад перед гимназией. – Мельхиор, Отто, Георг, Роберт, Гансик Рилов, Лемермейер).

      Мельхиор: Не может ли кто-нибудь из вас сказать мне, куда девался Мориц Штифель?

      Георг: Ему достанется! Ой, как ему достанется!

      Отто: Он добьется того, что уж вляпается как следует.

      Лемермейер: Чорт возьми, в этот момент я бы не хотел быть в его шкуре!

      Роберт: Вот наглость! – Такое бесстыдство!

      Мельхиор: Что, что? Что же вы знаете?

      Георг: Что мы знаем? Ну я тебе скажу.

      Лемермейер: Я не сказал бы.

      Отто: Я тоже. Право нет.

      Мельхиор: Если вы сейчас же…

      Роберт: Коротко сказать, Мориц Штифель забрался в учительскую.

      Мельхиор: В учительскую?

      Отто: В учительскую. Сразу после латинского.

      Георг: Он был последним; нарочно остался.

      Лемермейер: Когда я шел по коридору, я видел, как он открывал дверь.

      Мельхиор: Чтоб тебя!..

      Лемермейер: Как бы его чорт не побрал!

      Георг: Вероятно, ректор не вынул ключа.

      Роберт: Или, может быть, Мориц Штифель принес отмычку.

      Отто: От него этого можно ждать.

      Лемермейер: Еще хорошо будет, если ему только придется остаться на воскресенье.

      Роберт: Да еще замечание