Снег в Гефсиманском саду (сборник). Юлия Винер

жалко стало прежней своей жизни, трудной, но спокойной, без сомнений и колебаний. Теперь, он знал, не будет ему покоя, и эта прежняя жизнь представилась ему такой счастливой, такой безмятежной, что отец Джейкоб чуть не заплакал. И разговаривать с раввином совершенно больше не хотелось.

      – Вы правы, наверное, – неловко пробормотал он и встал.

      – Куда же вы, реб Яаков?

      – Да я тут… по делам…

      Усмешка исчезла с лица раввина.

      – Сидите, реб Яаков, сидите, мой друг. Сейчас вам принесут кофе. Вы удручены? Простите меня, я чрезмерно поспешил с выводами. То, что вы рассказали, заслуживает более подробного разговора. Давайте же рассудим спокойно. Да вот, – рав Хаим снова обернулся к книжной полке, – я вам сейчас на эту тему прочту из…

      – Нет, нет, это вы меня простите, – торопливо перебил его отец Джейкоб, отступая к двери. – Мне в самом деле пора. Мне нужно…

      Нужно ему теперь было только одно – вернуться поскорее на то же место и… что? Трудно было ожидать, что там все осталось как было, что молодой человек по-прежнему стоит, покачиваясь, на парапете моста через Кедрон. Но отец Джейкоб не рассуждал и не загадывал, а шел, торопился изо всех сил, проехал даже часть пути на подвернувшемся автобусе и только твердил про себя как заклинание: Это снег, снег, это странный отраженный белый свет…

* * *

      К тому времени как Милочка дочистила картошку, руки у нее так похолодели, что едва держали нож. Ни уговаривать, ни ругать себя не имело больше никакого смысла. Ангелус отсутствовал почти полтора часа.

      Радио сказало, что начальственный визит на Храмовую гору протекает как намечено, что на мусульманском кладбище у Львиных ворот наблюдается некоторое скопление враждебных местных элементов, но силы безопасности полностью владеют ситуацией и надеются избежать эксцессов. Милочка выключила печку, скинула башмаки Ангелуса – как глупо, что она, не поверив прогнозу погоды, пришла сюда вчера в легких туфлях, но ничего не поделаешь, башмаки слишком велики – и выбежала на тающий снег.

* * *

      Ангелус стоял и смотрел, как щенок ест. Ему и самому хотелось есть, он нагнулся и выбрал кусок хлеба почище и посуше, потом отошел немного, снял с парапета полосу ноздреватого снега, скатал его в плотное яблоко и с наслаждением набил рот хлебом и снегом. Как хорошо! Шампанские пузырьки радости покалывали разгоряченное тело острым холодком. Расслабившиеся мускулы блаженно гудели.

      Но где это он? Как он сюда попал? Ангелус повел вокруг неузнающим взглядом.

      Вокруг него была то ли сказка, то ли театральная декорация. Справа крепостная стена, в ней ворота… Заснеженное ущелье с радостным шумом воды, а левее – пологий склон горы, покрытый бело-зеленым ковром, там и сям уставленный ярко раскрашенными церковными зданиями… Взгляд его заскользил выше, выше и сам безошибочно отыскал наверху маленький домик, едва видный среди испятнанной снегом зелени. Мой домик, с радостным изумлением подумал Ангелус. И сразу все стало на свои места. Иерусалим, Гефсимания, а рядом Старый город, ворота святого Стефана, они же Львиные… А слева Масличная