Подсудимые песни. Анатолий Бергер

сталинской русской земле.

      И Клюев, пропавший во мраке

      Советских тридцатых годов,

      На станции умер в бараке

      И сгинули свитки стихов.

      Навек азиатские щёлки

      Зажмурил, бородку задрав,

      И канул в глухом кривотолке,

      Преданием призрачным став.

      1967 г.

      «Телефон годов тридцатых …»

      Телефон годов тридцатых,

      Потрясённый абонент,

      И жестоких губ усатых

      Южный медленный акцент.

      Пережив момент испуга,

      Чуя слова грозный вес,

      Слышит он: «А я за друга,

      Я бы на стену полез».

      «Он не друг. Не в этом дело,

      Мастер он иль нет.

                     Вся суть —

      Жизнь и смерть, душа и тело,

      Ибо века не минуть…»

      Так в московской коммунальной,

      Так рассудку вопреки

      Голос тот внезапный, дальний.

      Всё. Короткие гудки.

      Надо всей страной огромной,

      Над притихшею Москвой

      Этот отзвук костоломный,

      Этот роковой отбой.

      Что поэт с его судьбою,

      Если дальний тот отбой

      Надо всей звучит страною,

      Надо всей её судьбой…

      1981 г.

      «Смерть Сталина»

      Как вкопанные, кто в слезах,

      Кто в землю невидяще глядя,

      На улицах и площадях

      Стояли тогда в Ленинграде.

      И диктора голос с утра

      Над толпами гулко качался,

      Стихая печально: «Вчера

      Скончался… скончался… скончался…»

      Темнели газеты со стен

      И флаги мрачнели, маяча,

      И глухо вздымался Шопен

      Среди всенародного плача.

      И в зимнем пока столбняке

      Стыл город и ветры блуждали,

      На Севере, там, вдалеке,

      В бараках за проволокой – ждали.

      1967 г.

      «Господи, помоги России …»

      Господи, помоги России,

      Господи, помоги!

      Прегрешенья её прости ей

      За века мытарств и туги.

      Дай ей правду Твою, Божью,

      Многих правд кровавых взамен,

      Ибо кровь обернётся ложью,

      Безвременщиной перемен.

      Дай любовь ей ту, что прощает,

      Что не хочет слушать навет,

      Что и блудного привечает,

      Укрывает сирых от бед.

      И подай ей веру святую,

      Но не ту, что чужих губя,

      Но не ту, что громко и всуе,

      Господи, верни ей себя.

      1979 г.

      «Приснился вождь былых времён …»

      Приснился вождь былых времён,

      Таинственно и странно было,

      Я точно знал, что умер он

      И помнил, где его могила.

      – Вы живы? Что произошло?

      В газете я читал заметку…

      – Газета, знаете ль, трепло, —

      Ответил он с усмешкой едкой.

      – Но памятник могильный, но

      Тот скульптор, с ним едва не драка…

      Он удивился: – Вот смешно.

      Тот самый! Надо же, однако…

      И