Личный мотив. Клер Макинтош

лопнула от гордости и, взяв его за руку, потащила к миссис Бичинг, которая говорила с ним о художественных колледжах, стипендиях и менторстве в искусстве. А я просто сидела и смотрела на отца, который считал меня потрясающей.

      Я рада, что его больше нет рядом. Было бы ужасно увидеть разочарование в его глазах.

      Бетан все еще рассматривает пейзажи, которые я сняла в заливе.

      – Нет, Дженна, честно, классные фотографии. Собираешься их продать?

      Я готова рассмеяться, но вижу, что она даже не улыбается, и понимаю, что Бетан серьезно предлагает это.

      Я не уверена, что это в принципе возможно. Ну, наверное, все-таки не конкретно эти снимки – я продолжаю экспериментировать, подбирать правильное освещение, – но если над ними поработать…

      – Может быть, – говорю я и сама себе удивляюсь.

      Бетан прокручивает оставшиеся фотографии и хохочет, когда натыкается на свое имя на песке.

      – Так это же я!

      Я краснею.

      – Я тренировалась снимать что-то на природе.

      – Мне очень нравится. Можно я это куплю?

      Бетан держит камеру, вытянув руку, и любуется снимком.

      – Не дури, – говорю я. – Я тебе его распечатаю. Это самое малое, что я могу для тебя сделать: ты была так добра ко мне.

      – На почте в деревне есть одна из таких машин, там можно распечатать, – говорит Бетан. – Мне очень нравится вот эта, с моим именем, и еще вот эта – где снят отлив.

      Она выбрала одну из моих самых любимых фотографий: я сняла ее вечером, когда солнце уже садилось за горизонт. Море здесь почти гладкое, мерцающее зеркало в розовых и оранжевых тонах, а окружающие залив скалы кажутся просто неясными силуэтами по обе стороны кадра.

      – Я сделаю это сегодня после обеда.

      – Спасибо, – говорит Бетан. Она кладет камеру набок и поворачивается ко мне лицом; я уже знаю этот серьезный, проницательный взгляд. – А теперь позволь мне сделать кое-что для тебя.

      – Перестань, – говорю я, – ты и так уже столько…

      Решительным жестом Бетан отмахивается от моих возражений.

      – Я тут перебирала свои пожитки, и есть кое-какие вещи, которые мне не нужны. – Она показывает на два черных пластиковых мешка, стоящих возле двери. – Там ничего особенного: подушки и покрывала еще с тех времен, когда мы переоборудовали стационарные трейлеры, что-то из моих вещей, в которые мне уже никогда не влезть, даже если я до конца своих дней откажусь от шоколада. Не какие-то модные штучки – бальные платья у нас в Пенфаче особым спросом не пользуются, – а просто несколько пар джинсов, свитера да платья, которые мне не следовало покупать.

      – Бетан, ты не можешь отдать мне свою одежду!

      – Да почему, скажи на милость?

      – Потому что…

      Она смотрит мне прямо в глаза. Я не выдерживаю и умолкаю. Она такая естественная, что я не чувствую ущемленной гордости, да и просто невозможно изо дня в день таскать на себе одно и то же.

      – Послушай, все это я по любому отнесла бы в благотворительный магазин. Посмотри и выбери, что тебе подходит.