Девятый год черной луны. Ирина Шанина

месяца кто-то появился.

      Через час я уже беседовала с сотрудником полиции, приехавшим в больницу на случай, если пострадавшая придет в себя и сможет что-нибудь рассказать. Сотрудник маялся там уже довольно продолжительное время, но обратно на службу не уезжал, хотя прооперировавший Ксению хирург однозначно сказал, что сегодня она в сознание не придет. Как очень скоро выяснилось, сотрудник дожидался меня. Мой звонок зафиксировался в телефоне Ксении в ноль часов сорок пять минут утра. Больше никаких звонков не было, и сама Ксения никому больше не звонила. А через семь с половиной часов мужчина, выгуливавший собаку, обнаружил ее лежащей в овраге, в пятидесяти метрах от хорошо протоптанной тропинки, по которой жители Ксенькиного микрорайона сокращали дорогу к автобусной остановке.

      Несмотря на то, что тропу протоптали уже лет как десять, муниципалитет не спешил ее асфальтировать, с непонятным упорством меняя асфальт на дороге, запланированной генеральным планом благоустройства района. Однако несознательные граждане не желали жить в соответствии с генпланом и продолжали ходить народной тропой, несмотря на то, что в периоды осенней слякоти и весеннего таяния снегов, тропа становилась малопроходимой. В последние две недели дождей не было. Мужчина, проживающий, как выяснилось в процессе следствия, в соседнем с Ксенией подъезде, выбежал на утреннюю прогулку со своим спаниелем. Углубившись в лесной массив, мужчина спустил собаку с поводка. Ведомый охотничьим инстинктом, спаниель рванул на запах крови и никак не реагировал на крики хозяина. Пришлось тому сходить с тропы и тащиться к оврагу, где он и обнаружил Ксению. Думаю, что оказавшийся не в то время не в том месте владелец прыткого спаниеля немедленно был внесен в список возможных подозреваемых. Однако ж, у него оказалось убедительное алиби, – в предполагаемое время нападения он объяснялся с соседом, который, несмотря на неоднократные предупреждения, продолжал захламлять общий коридор своими вещами. Показания недружественно настроенного соседа выглядели вполне убедительными, собаковод был вычеркнут из списка подозреваемых, перебазировавшись в список свидетелей.

      После тщательного осмотра вещей потерпевшей, выяснилось, что звонила она крайне редко, и, в основном, на работу, а ей звонили еще реже. Если не считать моего ночного звонка, предыдущий входящий вызов был двухдневной давности. Естественно, сотрудники правоохранительных органов так сильно желали пообщаться со мной, что вызвали меня в больницу, – побеседовать, так сказать, в неформальной обстановке.

      То, что они подозревают меня, я сообразила далеко не сразу. Поэтому сначала наша беседа складывалась нетрадиционно, – я задавала вопросы, сотрудник полиции пытался на них ответить. Спохватился он только когда я спросила, что с мальчиком Сережей? Оказалось, что про Сережу никто ничего не знает. Я взглянула на часы, – половина четвертого. Детские сады работают максимум до пяти, и в одном из них сейчас сидит племянник Ксении и ждет, когда она за ним придет, а она не только не в состоянии прийти, но даже не может сказать, в какой садик ходит Сережа. Я немедленно