Проклятие Батори. Линда Лафферти

крикнул он кучеру, подходя к лошадям.

      – Прочь! – сказал тот. – Они тебя зашибут! Держись подальше от кобылы…

      Встав справа от бьющих копытами лошадей, Янош издал тихий свист. Теперь кобыла не могла видеть воронов и, беспокойно раздув ноздри, смотрела на приближающегося человека.

      – Тихо, тихо… – убаюкивал ее Янош, словно беседовал с ребенком. И снова тихо посвистал.

      Кобыла опять встала на дыбы и огласила долину громким ржанием.

      – Не подходи! – крикнул кучер.

      Но Янош не слушал. Он подходил все ближе и ближе к лошади, потом медленно положил руку ей на шею, что-то тихо приговаривая и искоса поглядывая.

      Шкура на шее лошади дрожала под его рукой, как поверхность озера, потревоженная брошенными с берега камнями. Кобыла успокоилась, и сбруя не стала так звенеть. А Янош продолжал говорить с нею, и его дыхание взлетало маленькими клубами тумана в холодном воздухе.

      Кобыла расслабила напряженную шею и медленно опустила ухо ближе ко рту человека.

      – Что ты там говоришь моим лошадям? – с подозрением в голосе спросил кучер. – Видно, творишь заклинания, накладываешь на них чары? Отойди от коней.

      – Отстань от него, дурень! – крикнул тощий седок, вытянув шею из окна. – Эти лошади перевернут повозку и всех нас угробят!

      Янош не отрывал взгляда от кобылы. Он встал перед ней, рискуя получить удар ее мощной передней ногой – такой удар мог запросто сломать его собственную ногу. Янош ощущал теплое дыхание второй лошади, гнедого мерина, и попытался дотянуться рукой до его морды. Он погладил его по груди, а потом переместился вправо от повозки и повернулся лицом к крутому подъему.

      – Заклинатель лошадей, – проговорила женщина в платке, выглядывая из окна. Она отпихнула мужа, чтобы лучше видеть.

      – Спасибо, господин хороший, – сказал кучер и шумно выдохнул, ощутив, как ослабли вожжи. – Ловко вы управляетесь с лошадьми. – Он вытер нос ободранным рукавом. – Графиня будет рада вам.

      – Надеюсь, – ответил Янош и кивнул в сторону лошадей. – Это что же, вороны, что ли, так их напугали?

      Кучер покачал головой и поманил его к себе.

      – Когда мы проезжаем мимо Чахтицкого замка, они всегда потеют и встают на дыбы, будь то ночью или днем, – прошептал он.

      Янош заметил, что рука кучера в перчатке без пальцев дрожит, и ощутил запах сливовицы. Кучер достал из кармана серебряную фляжку и предложил ему глотнуть.

      – Успокоит нервы перед знакомством с Чахтицким замком.

      Но Янош покачал головой.

      Кучер пожал плечами и приложился сам; его тело размякло, когда жгучий напиток начал согревать горло.

      – До наступления ночи мы должны добраться до Бецкова. Всего доброго, седок Сильваши!

      Янош отвернулся.

      – Но-о! – крикнул кучер, слегка стегнув коней вожжами. Колеса подняли замерзшую грязь, и Янош остался на обочине один.

      Оставшиеся в повозке седоки в ужасе провожали глазами человека, с которым проехали через венгерские равнины до этого удаленного укрепления на отрогах Малых Карпат.

      Женщина в платке перекрестилась и произнесла