Становление информационного общества. Коммуникационно-эпистемологические и культурно-цивилизованные основания. А. А. Лазаревич

всегда воплощена в кодовой форме и не существует иначе, операция декодирования может означать только одно: преобразование "чуждого" кода в "естественный"» [125, с. 95].

      Предложенная модель предполагает принципиальную возможность такого преобразования при условии, что «чуждый», в силу внешней необходимости, цивилизационный код коммуникации (в данном случае – императивы государства) преобразуется в «естественный» код гражданского общества – потребности в общении как предпосылки реализации его назначения. Однако это требует если не гармоничного, то бесконфликтного соотношения «кодов» государства и гражданского общества.

      С точки зрения П. Флоренского, «правильное решение» заключается в том, что «все то, что непосредственно относится к государству, как целому, как форме… должно быть для отдельного лица или отдельной группы неприкосновенно и должно безусловно ими пониматься как условие индивидуального существования, как собственно политика, напротив, что составляет содержание жизни отдельной личности… то должно не просто допускаться государством как нечто не запрещенное, но, напротив, должно уважаться и обогащаться. Государство должно быть монолитным целым в своем основном строении, как и многообразно, богато пестротой различных интересов… различных подходов к жизни со стороны различных отдельных лиц и групп. Только этим богатством индивидуальных, групповых, массовых проявлений живет государство. Мудрость государственного разделения – не в истреблении тех или иных данностей и даже не в подавлении… а в умелом направлении, так чтобы своеобразия и противоречия давали в целом государственной жизни нужный эффект… Задача государства состоит не в том, чтобы возвестить формальное равенство всех его граждан, а в том, чтобы поставить каждого гражданина в подходящие условия, при которых он сумеет показать, на что он способен» [368, с. 453].

      Исходя из относительной противоположности и вместе с тем взаимосвязи отмеченных функций государства и гражданского общества, можно констатировать, что между ними нет причинно-следственной связи. Они не выводимы друг из друга и связаны по принципу дополнительности. Государство и гражданское общество уместно ассоциировать с двумя полушариями головного мозга. Взятые отдельно, они лишь «серое вещество», но вместе они – мозг. Следовательно, рациональная стратегия заключается в их органическом взаимодействии. Государство должно быть чутким к потребностям и потенциалу гражданского общества, а последнее, в свою очередь, – следовать духу общественного договора с государством как политическим «полпредом» своих общих интересов.

      Осознание (и тем более реализация) водораздела между государством и гражданским обществом – заведомо трудная задача, и ее непонимание, неискусное исполнение или искушение заполнить вакуум, оставляемый той или иной стороной, приводит к драматическим последствиям. М. Вебер отмечал парадокс «стального панциря»: