Под крышами Парижа (сборник). Генри Миллер

здравый рассудок, ясное сознание, свой бесшабашный дух, свое презрение к Богу и человеку – и свое великое безличное «я».

      Могли бы они когда-нибудь стать закадычными друзьями? Сомневаюсь. К счастью, Морикан так и не осуществил своего намерения отправиться на вершину горы, чтобы протянуть руку дружбы. При всем том, что у них было общего, они были бесконечно далеки. Даже сам дьявол не смог бы соединить их в дружбе и братстве.

      Окидывая мысленным взором их свидание в тот день, я вижу в них двух эгоманьяков, загипнотизированных на несколько кратких часов слиянием миров, которое затенило их личности, их интересы, их философию жизни.

      Есть совпадения в человеческой сфере, которые так же мимолетны и таинственны, как звездные соединения, совпадения, которые кажутся нарушением законов природы. Я, наблюдавший такой случай, был как бы очевидцем брачного союза огня и воды.

      Теперь, когда оба уже ушли в мир иной, простительно спросить себя: встретятся ли они когда-либо снова и в каком царстве? Они должны были развязать так много узлов, так много открыть, так много пережить. Какие одинокие души, полные гордыни, полные знаний, полные жизни со всеми ее грехами! В обоих ни крупицы веры! Крепко обнимавшие мир и осыпавшие его бранью; цеплявшиеся за жизнь и осквернявшие ее; избегавшие общества и никогда не представавшие пред ликом Божьим; выступавшие в ролях мага и шамана, но так и не обретшие мудрости жизни или мудрости любви. В каком царстве, спрашиваю я себя, они встретятся снова? И узнают ли друг друга?

      В один из солнечных дней, проходя мимо каморки Морикана – я только что сбросил со скалы мусор, – я увидел, что он оперся на нижнюю половину голландской двери, словно над чем-то размышляя. Я был в превосходном настроении, потому что, как всегда при выбрасывании мусора, был вознагражден захватывающим дух видом побережья. В то утро все было ярким и тихим; небо, вода, горы глядели на меня в ответ, как будто отраженные в зеркале. Воздух был настолько ясным и чистым, что я мог бы увидеть даже Китай, если бы земля не была круглой.

      – Il fait beau aujourd’hui[123], – сказал я, ставя на землю мусорное ведро, чтобы закурить сигарету.

      – Oui, il fait beau[124], – сказал он. – Вы не зайдете ко мне на минутку?

      Я зашел и сел перед письменным столом. Интересно, что на сей раз? Еще одна консультация?

      Он медленно прикурил, словно взвешивая, с чего начать. Будь у меня десять тысяч догадок, я все равно никогда бы не догадался, о чем он собирается заговорить. Однако я был, как уже сказал, в превосходнейшем настроении; мне было почти все равно, что его беспокоит. В голове у меня было свободно, ясно, пусто.

      – Mon cher Miller[125], – начал он ровным и твердым тоном, – то, что вы делаете для меня, человек не имеет права делать для другого человека.

      Я непонимающе уставился на него:

      – Что я для вас делаю?

      – Да, – сказал он. – Наверное, вы не осознаёте, что вы сделали.

      Я не ответил. Мне было настолько

123

Славная погода сегодня (фр.).

124

Да, славная (фр.).

125

Друг мой, Миллер (фр.).