В городе яблок. Были и небыли. Елена Клепикова

красивых высоченных девиц стоял, держа на плече ёлку, и с интересом разглядывал Николая.

      – Совсем хреново?

      – Прорвёмся, – пожал плечами Кирсанов.

      Тынштык воткнул ёлку рядом со снеговиком:

      – Ну-ка, девочки, подсуетитесь.

      Красавицы покопались в сумочках и вытащили по пудренице. Глаза у снеговика получились удивительные: левый – лунно-серебряный и правый – солнечно-золотой, а ёлку украсили блестящие футлярчики теней, помады, прочие дамские мелочи.

      Двери подъезда распахнулись – семейство Лялькиных в полном составе вытащило во двор дубовый обеденный стол. Мама Лялькина расстелила парадную скатерть, и дети стали споро носить и расставлять салатницы, блюда, тарелки. Папа Лялькин вместо метлы принес снеговику швабру – мокрые верёвочки, застыв на морозе, походили на колючего морского ежа.

      Молодожёны из четвёртой квартиры – Надя и Лаврик Сон воткнули снеговику нос-морковку, повесили на грудь маленький плеер и попытались водить хоровод. Хоровод вдвоём не получался. К Надюхе и Лаврику подбежали Лялькины, Тынштык и инопланетные красавицы.

      – Коленька, это что, решили всем домом Новый год отметить? – Поинтересовался почтенный пенсионер Ривин.

      – Так вот получилось, Борис Соломонович. Присоединяйтесь. Холодно только.

      – Холодно. Новый год. Дети в Хайфе, внуки в Хайфе и у них Новый год. А какой Новый год без снега?

      Борис Соломонович сходил домой и вернулся укутанный в каракулевую шубу жены, поставил на стол корзинку с разнокалиберными хрустальными фужерами. Пробрался к снеговику и курагой, как мозаикой, выложил ему широкую улыбку.

      – Равиль! Студент! Выходи! – Заорали дети Лялькины. – Петарды жахнем!

      Окно на втором этаже распахнулось. Из окна вырвались клубы дыма, и выглянул компьютерный гений. Как и положено компьютерному гению небритый, очкастый, слегка заряженный пивом. Кивнул головой и исчез. Через минуту Равиль появился на улице: брякнул на стол связку петард, подошел к снеговику, примерившись, нахлобучил на голову яркое пластиковое ведёрко.

      Петарды свистели и грохали, плюясь в небо огненными шариками. Дети и красавицы отзывались радостным визгом. Мама Лялькина обвела всех грозным взглядом:

      – Весело? Да? Все здесь, а бабку забыли!?

      Мужчины загалдели и наперегонки припустили в подъезд. Немного спустя, Тынштык и Лаврик с пиететом вывели, поддерживая под локотки, величавую старуху. Сколько лет Амалии Карловне не знал никто – и двадцать и тридцать лет назад она была такой же. Амалия Карловна жестом подозвала Кирсанова, сняла с головы ажурный пуховый шарф, указала на снеговика. Николай набросил шарф на шею снеговику – тот залучился радостью, стал домашним, родным.

      Хлопнула пробка. Шампанское разлили по фужерам, заговорили разом:

      – Счастья всем!

      – Живите долго.

      – Здоровья и денег побольше!

      – Дай