Джунгли Блефуску. Том 1. Великие мормонские трусы. Алексей Козлов

пердиздента Давида Ёжикова Шайз Гомнов пребывал в эйфории.

      Он проехал, как ему казалось, победным маршем по Блефуску и хотя случайно на новой потрясающей машине лучшего автомобильного завода, который только что стал шевелиться, чуть не задавил команду футболистов, вышедшую встречать его на шоссе с мячами и шильдиками в руках, пробовал манную кашу в семи дюжинах децкыих садов, которые ему вменили посетить, в забытьи ловил раков в Туве.

      Хорошего в его путешествии было много больше, чем скверного.

      Образцовый семьянин, нечего сказать!

      Однако подвиги, совершённые им в области культуры, были не столь велики, как при дегустации каш. Дегустация каш, дурацкий смех и всякая лажа выходила у него гораздо лучше вещей серьёзных! Собственно говоря, никакой культуры вокруг не было, и денег на неё он поклялся не тратить вовсе.

      В большом Благословенногорске он увидел изваяние целующихся Станиславского и Немировича-Данченко. Поцеловались они взасос и надолго, что было отлито скульптором Топорым в пристойные бронзовые формы.

      «Отчего они так похожи на ящериц?» – вопросил перзиден сам себя, удивлённый своему беззаконному счастью.

      На самом деле скульптура изображала Станиславского, отчитывающего провинившегося Немировича. Вид у Немировича был при этом как у растеряйки Кочкина во время битвы при Альбукире. Что-то из «Незнайки на Луне»! Станиславский, хоть и никогда не был в нашем городе и даже в самых страшных снах того не желал, полюбился местной администрации, и увековечивался раз за разом, выползая то в виде названия железнодорожного тупика, то в виде аляповатого изваяния в скверике Работников Трампарка, то в виде сайта своего имени.

      Придёт время, я всех этих медных Мандельштамов и Высоцких переплавлю и вылью из них хорошенькую кошечку в городской фонтан!

      Всё было хорошо! Нехорошим почему-то было общее состояние Блефуску. Бомжей, которые заселили все неудобья в Блефуску, ему не показывали, обходя районы их обитания стороной. Перзиден считался личностью образованной, тонкой, склонной к рефлексии, а потому волновать его картинами беспорядка и разложения считалось дурным тоном. Он радовался как ребёнок новой гальке вдоль дорог, появившихся вдруг по пути его следования, новым своим огромаднейшим портретам при въезде в город, огромным жесладким калачам и пряникам, которые ему дарили бабы на мельницах и фермах, где все шлялись в ангельски-белых нарядах. Радовался новинкам техники, особенно когда они появлялись у него. Радоваться было чему. Статистическая служба Блефуску в последнем докладе указала, сколь сильно вырос уровень жизни в его государстве – уже более половины граждан заимели пластмассовые мусорные вёдра и туалетные совки для грязи. Советники, не смея поверить в такую удачу, только счастливо развели руками, успех был ошеломляющ! Советник Каплица даже подбежал к доктору Перзидену при этой вести и долго жал вялую руку.

      – Ваше