Перспективы развития социума. С. А. Шавель

утопии, полученной посредством мысленного усиления определенных элементов действительности»[71]. Термин «утопия» дезориентирует многих интерпретаторов текста, использующих уничижительный вариант данного термина, возникший после выхода книги писателя и канцлера Англии Томаса Мора «Утопия» (1516), т. е. «место, которого нет», иначе говоря, иллюзия, несбыточная мечта, неосуществимое пожелание или просто бред. Ретроспективно к «утопистам» отнесли всех тех, кто выдвигал проекты «идеального общества», в том числе Платона, Протагора, Ксенофонта, Лао-Цзы, Шан-Яна, многих христианских мыслителей, позже Кампанеллу, Ф. Бэкона, Оуэна, Фурье и других, вплоть до трактата И. Канта «К вечному миру» (утопия?) и социальных романов А. А. Богданова. Сегодня все чаще звучат голоса о необходимости реабилитации утопии, выделения из ее обывательского понимания тех проектов, которые остались втуне не потому, что противоречили законам науки, общественной морали или природе человека, а по социально-политическим условиям своего времени. Не случайно Р. Арон использовал термин «ухрония» – время, которого нет, позволяющий описывать вневременные связи, например, корреляционные и др.

      Не трудно заметить, что если в приведенном тексте Вебера слово «утопия» заменить одним из нарицательных его значений, скажем иллюзия и т. и., то вместо вполне определенного суждения получится чистый оксиморон, типа «жареный лед». Следовательно, Вебер под утопией имел в виду не ее расхожее значение, а только имагинативную идею, т. е. созданный воображением образ или проект. При таком понимании все становится на свои места: идеальный тип образуется путем усиления антецедентов, т. е. уже имеющихся существенных, значимых признаков того фрагмента действительности, которые выделяются в качестве предмета социологического исследования. В свете этого понятно, что априорными в идеальном типе могут быть не содержательные компоненты, а только те нормы – логические, сематические, методологические и пр., которые регулируют познание и изобретательную направленность воображения.

      Упор отдельных авторов на то, что идеальный тип только вспомогательный инструмент познания действительности, представляется несколько двусмысленным. Если вспомнить пример К. Маркса о том, что плохой архитектор отличается от хорошей пчелы тем, что сначала он строит дом в голове, т. е. идеально, то нельзя не признать эвристичность сравнения. Более того, человек отличается не только от пчелы, но и от всех животных наличием воображения. Но возникает вопрос: как быть, если архитектор построил дом с отопительными батареями внутри стен и половина тепла обогревает улицу? Вебер, по-видимому, сказал бы, что нарушена логика построения идеального типа дома: главные атрибутивные признаки, такие как тепло- и энергосбережение, экономичность принесены в жертву внутреннему интерьеру, в частности, гладким, без навесных батарей, стенам, что в наших климатических условиях недопустимо. Может быть, он добавил бы, что такой архитектор

71

Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 389.