Черное знамя. Дмитрий Казаков

и всегда сукой был, даже в двадцать втором, и сукой глупой. Звали мы тебя к себе? Да, звали? А ты отказался, на Паука понадеялся, так вот что, он тебя и вышвырнул, как ты не нужен стал.

      А Олег вспомнил тот день весной тридцать третьего, когда его пригласили в штаб-квартиру НД на улице Чингизидов, и там он имел беседу не только с Голубовым, бывшим тогда секретарем управления казачьих войск, но и с самим Ханом, с Резаком бек-Ханом Хаджиевым, отпрыском хивинских правителей, ставшим верным псом Партии народов России и ее вождя, главой боевых отрядов, Народной дружины.

      Одинцову, тогда надворному советнику, предложили возглавить газету НД, «Черный тумен», уйти из министерства мировоззрения, получить более высокий чин, добавку к жалованию и красивый мундир.

      Он отказался, причем не особенно тактично.

      Хан воспринял это спокойно, а вот Голубов затаил злобу, и та, похоже, до сих пор не утихла.

      – Будешь теперь бумажки тут перебирать, полюбуйся-ка, – продолжал темник, шевеля мясистым носом и багровея лицом – еще немного, и полетит слюна, а рука привычным жестом опустится на шашку.

      Олег напрягся – нет, нельзя возражать, сил не хватит, чтобы спокойно и достойно ответить, а в хамстве Голубов всегда был силен.

      Надо отвлечься, отвлечься… зачем вообще начальник штаба ОКЖ приперся на место взрыва, да еще так быстро? Хотя ехать тут недалеко, да и Штилер тоже явился посмотреть, что происходит, наверняка отменил полуденное совещание в министерстве… кого еще ждать, неужели самого Огневского?

      – Слушай меня! – рявкнул Голубов, и хватил кулаком по столу, но уже без особого пыла. – Ладно, смотри… – он кашлянул, вытер рот тыльной стороной ладони, и продолжил спокойно. – Если чего, то это, я тебя сто лет знаю, ты меня знаешь, помогу, не дам тебе сгинуть в этом болоте.

      Такого поворота Олег, честно говоря, не ожидал.

      – Ладно, спасибо, – сказал он, думая, что в доброту жандарма, а тем более «опричника» поверит только глупец.

      – Я распоряжусь, тебя отпустят, – заявил Голубов, поднимаясь из‑за стола. – Отдыхай. Выглядишь ты паршиво, как собака побитая.

      Олег глядел, как темник шагает по кабинету, подходит к двери, смотрел в его широкую спину, и тяжелые, полные неприязни и подозрений мысли подобно мельничным колесам вертелись в голове.

      Прекрасным майским днем…

      1

      6 мая 1922 г.

      Петроград

      Обнаружив на очередном доме номерной знак с цифрой одиннадцать, Олег хмыкнул и покачал головой.

      Строение выглядело обшарпанным и неуютным, могло похвастаться выбоинами на фасаде, и мутными, давно не мытыми стеклами. Все это смотрелось особенно мерзко на фоне обычного для Питера в начале мая серого неба и моросящего дождя, в окружении нормального пейзажа окраины столицы – луж и грязи, мусора на тротуарах, побитой временем мостовой.

      А вот и вывеска «Клуб рабочего досуга», точно там, где раньше висела другая, намного более роскошная.

      Одинцов