Лунные хроники. Белоснежка. Марисса Мейер

и нет!

      Кай покачал головой и повернулся к иллюминатору, в котором была видна огромная Земля, ее океаны и материки. Они мчались на огромной скорости, и время как будто остановилось. Кай восхищенно смотрел в иллюминатор. В следующий раз он увидит это, уже возвращаясь на Луну (если, конечно, все пойдет по плану).

      – Знаешь, что действительно странно? – сказал Кай, обращаясь и к Торну, и к самому себе. – Если бы Левана не попыталась убить Золу, когда та была ребенком, возможно, сейчас я бы уже с ней обручился. Она бы уже стала королевой, и мы вместе обсуждали бы наш союз.

      – Да, но тогда она бы выросла на Луне. А насколько я могу судить, это портит людей. Она бы не стала милым киборгом, которого все мы знаем.

      – Возможно. Я мог бы презирать ее так же, как презираю Левану. Хотя это трудно представить…

      Торн молча кивнул, и Кай почувствовал облегчение оттого, что тот не сказал снова какую-нибудь гадость. В этот момент челнок нырнул в облака. Когда они вошли в первые слои атмосферы Земли, вокруг забрезжил свет, становясь все ярче и ярче. Затем челнок попал в зону турбулентности, их начало трясти, а на стекле иллюминатора появились капли воды, но все это быстро закончилось. Под ними сверкал и искрился Тихий океан.

      – Наверное, все это странно и для тебя, – сказал Кай. – Преступник в розыске летит с похищенным правителем туда, откуда не так давно сбежал.

      – Странно то, – фыркнул Торн, – что я не получил выкупа! Хотя, если ты настолько щедр…

      – Вовсе нет. – Торн нахмурился, и Кай продолжил: – Ладно, ладно… Ты, кажется, осужден сразу в трех странах? В Содружестве, в Америке и Австралии?

      – Не напоминай. В этом – все несовершенство нашей юридической системы. Ты совершаешь преступление в трех разных странах и каждая из них норовит наказать тебя по полной!

      Кай молчал и уговаривал себя, что еще можно передумать. Несколько дней назад у него появилась одна идея. С одной стороны, ему, главе Содружества, не хотелось создавать прецедент и нарушать законы, но с другой, он чувствовал, что так будет правильно. Какой смысл быть императором, если ты не можешь иногда делать то, что кажется тебе правильным? Его слово будет решающим.

      – Возможно, я об этом пожалею, – вздохнул он, – но все же… Карсвелл Торн, я прощаю тебе все твои преступления против Восточного Содружества.

      Торн уставился на Кая. Челнок рванул вперед, и Кай, охнув, схватился за ремень.

      – Упс, прошу прощения. – Торн выровнял корабль. – Это была… э… экваториальная штилевая полоса. Повтори, что ты сказал?

      Кай вздохнул:

      – Я сказал, что ты можешь считать, что уже отбыл свой срок. По крайней мере в Содружестве. Если, когда все это закончится, мы оба еще будем живы, я сделаю официальное заявление. За другие страны я решать не могу, но замолвлю за тебя слово. Скорее всего, они решат, что я спятил. Или что у меня развился стокгольмский синдром.

      – О, да, определенно стокгольмский синдром. Но я не буду использовать это против тебя. Ну что ж, хорошо. Отлично! А могу я получить это обещание в письменном виде?

      – Нет, – произнес Кай, наблюдая за контрольной