Жалобная книга. Макс Фрай

чашке. Но вот наконец Марина ушла куда-то в глубь помещения, одеваться, а Варя села рядом со мной.

      – Не нравится мне это, – вздыхает. – Ох, не нравится…

      – Все плохо? – спрашиваю. Не только из вежливости: Марина мне понравилась. Хорошо бы у нее все было в порядке. Был бы ангелом, с утра до ночи таких как она караулил бы.

      – Да нет, не все, конечно. Алеша, думается мне, в полном порядке. По крайней мере, пока. А вот Маринушке светит Аркан «Башня». Нехорошо это. Не люблю я «Башню». Что-нибудь непременно медным тазом накроется…

      – Ну, – говорю осторожно, – не всегда это плохо. Старое накрывается тазом, а потом в этом тазу вырастает новое. Прекрасное и удивительное, как анютины глазки… Как раз весна на носу.

      – Это в теории, – снова вздыхает Варя. – Рождение нового – о да, на словах это звучит прекрасно. Заслушаешься. А на практике всякое рождение – это боль, мука, кровь и пот роженицы. Нам с вами, может быть, в охотку покряхтеть, а когда человеку за пятьдесят… Ну ее к чертям собачьим, эту «Башню»!.. Ладно, будем надеяться, просто табурет какой-нибудь сломается. Или кофеварка. Бывает и так. Неприятные пустяки вообще случаются куда чаще, чем глобальные катастрофы.

      – Потому и живы мы все до сих пор, – киваю.

      Марина выходит к нам в шубе, голова закутана какой-то сногсшибательной индейской шалью. Стучит каблучками, победительно размахивает сумочкой.

      – Дозвонилась я до этого засранца! – объявляет. – Варенька, ты была права, как всегда. Говорит, за город ездил, на переговоры, а там Билайн не берет. Сердится, что я волнуюсь. Говорит: «Мама, я у нас бессмертный, как Маклауд». Ну, ты же знаешь Алешу… В общем, я пошла, а ты, пожалуйста постарайся что-нибудь уронить и сломать. Чтобы покончить с этой ужасной «Башней», раз и навсегда.

      – Попробую, – вздыхает Варя. – Но лучше ты сама что-то сломай. «Башня» все же твоя, а не моя.

      – А имущество тут мое, – упрямится Марина. – Так что все в порядке.

      На прощание мне достается нежный, почти влюбленный взгляд и приглашение заходить почаще.

      Пожалуй.

      Куда я от Шипе-Тотека денусь?

      Мы с Варей остаемся вдвоем. Она запирает дверь, гасит свет, оставляет только одну лампу, над барной стойкой.

      – Чтобы не ломились, – объясняет. – Табличку «Закрыто» почему-то никто никогда не видит, хоть метровыми буквами пиши… Идите сюда, здесь уютно.

      Правда уютно.

      Но Варя вертит в руках колоду, недовольно хмурится.

      – Что-то не так? – спрашиваю.

      – Что-то не так, – соглашается. – Не пойму, что именно. Другую колоду, что ли, взять? Или уйти в комнату? Что-то мне тут не сидится.

      – Как скажете, – я с готовностью поднимаюсь.

      – Пожалуй, пойдем отсюда, – решает она. – А то свет с улицы видно. И вообще…

      Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, открывает дверь, ведущую в служебные помещения. Включает свет в коротком пустом коридоре. Берет под мышку пакет