Фраер. Сергей Герман

уже обратил внимание, что стоит только нескольким зэкам собраться вместе, как все они тут же считают обязательным закурить. Одновременно. В тесных боксах стоял дым. Надсадно кашляли тубики. Периодически машину подбрасывало на ухабах.

      Один из зэков, клацая золотыми зубами весело и зло кричал:

      – Дрова везёшь, сука!?

      Он был худ, костистые скулы обтягивала желтоватая нездоровая кожа, голова острижена под машинку. В темноте мерцали тёмные, злые глаза. Тускло блестели зубы.

      Двое молодых зэков негромко переговаривались.

      – Слышал, что на больничку вор заезжал.

      – Ну да! Вадик Резаный. На больничке он недолго пробыл. Кумовья его сразу же после операции на этап отправили. Им геморрой не нужен. Только не вор он. Раскоронован. На крытой по ушам дали. По этапу уже фраеришкой шёл.

      Примерно через час автозак дёрнулся и остановился. Заскрипели железные ворота. Взревел двигатель, машина дёрнулась и проехала ещё несколько метров. Закрылись первые ворота, открылись еще одни. Шлюз!

      Автозак въехал во двор колонии, остановился, но мотор продолжал работать.

      Внезапно все резко изменилось: интонации голосов конвоя, лай овчарок, запахи. Тот, что с золотыми зубами, перекрестился.

      – Ну слава Богу, вот мы и дома. Господи, спаси меня, грешного, от порядка здешнего, от этапа дальнего и от шмона капитального…

      Жёсткий хриплый голос с раздражением крикнул:

      – Выходи!

      Зэки спрыгивали на грязный асфальт. Закидывали на спины баулы и клетчатые сумки со своими пожитками, затравленно озирались.

      Сержант- водитель заглушил двигатель, захлопнул дверцу и облокотился на решётку радиатора.

      Последним из машины спрыгнул золотозубый. Поеживаясь от холода, он закинул на плечо тощий сидор и присел на корточки.

      Зона… конвой, собаки. Чуть вдалеке грязновато- серые здания бараков, штаба, бани. На фасаде штаба покоробившийся фанерный щит.

      По серому небу лениво плыли кучевые облака, они почти цеплялись за сторожевые вышки и за крыши бараков.

      Конвой был равнодушно-спокоен, овчарки напротив злобно-недоверчивы. Матово блестели чёрные сапоги. Пахло табаком, сапожной ваксой и почему то креозотом, будто бы мы стояли на шпалах.

      Начальник караула с грязной засаленной повязкой на рукаве, перебирал папки с личными делами и выкрикивал фамилии:

      – Кондрашин!

      – Осужденный, Кондрашин Анатолий Михайлович, 1958 года рождения, статья 102 пункт «б», 12 лет.

      – Бекбулатов!

      – Бекбулатов Наиль Шамильевич1968 года рождения, статья 117 часть 3, срок 6 лет.

      – Перевалов!

      Внезапно золотозубый клацнул зубами у пса перед носом, словно хотел откусить ему ухо.

      Раздался хлёсткий звук удара дубинкой. Вспыхнувший собачий лай заглушил вопль:

      – Ты что сука, собаке зубы кажешь! Они у тебя лишние?

      Я на миг забылся. И вздрогнул, услышав собственный голос:

      – Солдатов Алексей Иванович, статья 188 часть 2, 93 УК РСФСР, срок…

      Мороз