Анжелика и дьяволица. Анн Голон

вытянув руки вдоль туловища и откинув голову, и, похоже, тотчас уснула.

      Анжелика поднялась, чтобы закрыть деревянные ставни и защитить больную от слишком яркого света. На мгновение она замерла перед окном, глядя на алеющий в наступающих сумерках песчаный берег, прислушалась к звукам уходящего дня, доносящимся одновременно из леса и из деревни. Наступил час, когда жара начала спадать, и над крышами домов, где готовился ужин, тянулся дымок очагов, а в песчаных бухтах и вдоль берегов загорались костры моряков и индейцев.

      Похоже, сегодня в Голдсборо пекли хлеб. Это делали раз в месяц в вырытых прямо в земле печах, которые нагревали раскаленными докрасна углями и камнями. Теплый восхитительный хлебный дух разносился по округе, словно легкий привычный запах ладана. Анжелика увидела, что дети возвращаются домой с носилками, груженными большими золотистыми ковригами.

      Несмотря на недавние столкновения, потрясшие маленькую колонию, жизнь продолжалась.

      «Так захотел Жоффрей, – подумала Анжелика. – До чего же сильно его желание выжить, поддержать жизнь! Соприкоснувшись с ним, каждый становится точно одержимым. Он ужасает… ужасает своей энергией…»

      Глава III

      Анжелика порывисто закрыла лицо руками, и волна рыданий сотрясла ее, как накативший откуда-то издалека глубинный вал. Вот опять, при одном лишь упоминании о муже, графе де Пейраке, который так властно и дерзновенно повелевал судьбами их всех, мысль о катастрофе, обрушившейся в последние дни на ее сплоченную и любящую семью, заставила сжаться ее сердце.

      Безмятежность вечера заставила Анжелику острее почувствовать случившееся. Ей казалось, что она как бы издалека взирает на развалины, оставшиеся после стихийного бедствия, спастись от которого удалось лишь чудом в самый последний момент… Все было кончено!

      Разумеется, с виду все было в порядке, но что-то непоправимо изменилось.

      Ее мучило горькое разочарование.

      Почему он не послал за ней?

      Почему не пришел справиться, как она?

      В течение всего дня, который она провела в покоях форта, у постели герцогини де Модрибур, Анжелика непрестанно надеялась, что Жоффрей придет, подаст знак…

      Ничего! Значит, он по-прежнему сердится на нее. Конечно, нынче утром в какой-то миг ей удалось подойти к нему, заговорить, прокричать о своей любви!.. А он вдруг так неистово стиснул ее в объятиях, что при воспоминании об этом Анжелика все еще чувствовала волнение. Она ощущала его руки, сжавшие ее железным кольцом, стиснувшие с такой ярой горячностью, что все ее существо исполнилось невыразимо сильным плотским желанием. Желанием принадлежать ему, и только ему… до самой смерти. И умереть вот так, сладко, в его объятиях, не испытывая ничего, кроме блаженства. Бескрайнего блаженства знать, что он ее любит.

      Но теперь, после минуты покоя, страх вернулся.

      К тому же во время недавней трагической размолвки Анжелика поняла, что ей неведомы