Вот жизнь моя. Фейсбучный роман. Сергей Чупринин

как отрезанный ломоть.

      Место действия – Тбилиси, гостиница «Иверия», номер (отнюдь не люкс, не по чину было бы, но хороший), который я делю с вполне себе славным писателем-деревенщиком.

      И мои соседи по писательской делегации, из которых в видах этого повествования надо упомянуть Вадима Валериановича Кожинова[265]. Он прибыл с женой, Еленой Владимировной Ермиловой[266], и по какой-то причине (может быть, медицинской) не мог или не не хотел таскать ее чемодан, так что эта не слишком обременительная, впрочем, обязанность выпала на мою долю. С самим же Вадимом Валериановичем мы все эти дни вежливо раскланивались, и только.

      Но вот последний вечер. Мой визави, проводив забредшего к нему и сильно захмелевшего гостя, уже сладко почивает, а я по давней привычке что-то еще читаю перед сном.

      И тут стук в дверь. Открываю: Вадим Валерианович. В руках бутылка вина, что запомнилось, не грузинского. «Разрешите?» – «Ну, конечно». Я смущен, признаться; ну как, я еще, считай, мальчишка, а он известный критик, литературовед, друг Бахтина, и знаменитая дискуссия «Классика и мы»[267] к тому времени уже состоялась. Вадим Валерианович явно понимает мое смущение и разговор заводит ab ovo: «Вы, я слышал, родились в Архангельской области?» – «Да, – говорю я, – в лагерном лазарете». – «А как там ваша матушка очутилась?» – интересуется. Сосед мой по гостиничному номеру сладко похрапывает, я рассказываю, Вадим Валерианович разливает винишко, что-то рассказывает сам. «Считается, – замечает между прочим, – что я недурной критик, но друзья-то знают, что как повар я гораздо талантливее. Хотя, на самом деле, я, в первую голову, конечно, политик, но какая у нас в стране политика – только литературная». И без перехода, снижая голос до шепота, спрашивает: «Как же вас, молодого человека с такой хорошей родословной, занесло ко всем этим, – пренебрежительно щелкает пальцами, – тарковским, левитанским, Трифоновым? Что они вам, если у вас есть судьба и если у вас могут появиться, если захотите, настоящие читатели?»

      Дневников тогда я, увы, не вел, как и сейчас не веду, поэтому не буду даже пытаться пересказывать наш разговор, затянувшийся за полночь. Вот одни только опорные слова: Русский клуб – Рубцов и Передреев[268] – почему-то Тяжельников[269] – Битов[270], изменивший своему назначению – мировой заговор против России – особая роль, которую мог бы в «Литературной газете» взять на себя я как русский не только по культуре, но и по крови – и хазары[271], конечно же хазары, хотя, это я точно помню, Кожинов особо заботился о том, чтобы не выглядеть в моих глазах антисемитом да, кажется, им и не был….

      Меня не покупали. Мне не сулили денег или карьеру. Мне только обещали настоящих (это слово можно даже вразрядку) читателей.

      Вадим Валерианович, безусловно, был уверен в своей убедительности. Я же как-то все больше томился и не то чтобы скучал, но… И он – тонкий человек, умный человек – это почувствовал. С аристократической вежливостью

265

Кожинов Вадим Валерианович (1930–2001) – критик, литературовед, публицист, признанный идеолог не только «тихой лирики» в нашей поэзии, но и так называемой Русской партии. По оценке Марка Любомудрова, «Вадим являлся одним из самых энергичных, боевых (и эрудированных) членов сложившегося тогда в Москве патриотического братства, сплоченного, едино мысленного, всегда готового отстаивать и пропагандировать русскую идеологию, утверждать наш национальный патриотизм» («Наш современник», 2015, № 1, с. 167).

266

Ермилова Елена Владимировна (1924) – литературовед, кандидат филологических наук, автор книги «Теория и образный мир русского символизма» (1989), дочь критика и литературного вельможи В. В. Ермилова (1904–1965), жена критика и литературоведа В. В. Кожинова.

267

«Классика и мы» – дискуссия, состоявшаяся в Большом зале ЦДЛ 21 декабря 1977 года, то есть в день рождения И. В. Сталина, во время которой Петр Палиевский, Станислав Куняев, Михаил Лобанов, Вадим Кожинов, Юрий Селезнев и некоторые другие ораторы впервые публично предъявили взгляд на историю советской литературы и современный литературный процесс с позиций набиравшего силу русского национализма{22}.

268

Передреев Анатолий Константинович (1932–1987) – поэт, переводчик, один из ведущих представителей т. наз. «тихой поэзии».

269

Тяжельников Евгений Михайлович (1928) – первый секретарь ЦК ВЛКСМ (1968–1977), заведующий отделом пропаганды ЦК КПСС (1977–1982), считавшийся одним из покровителей так называемой Русской партии.

270

Битов Андрей Георгиевич (1937) – писатель, бессменный (с 1991 г.) президент Русского ПЕН-центра. В литературных кругах популярна полушутливая фраза «За одного Битова двух недобитых дают».

271

Хазары – тюркоязычный кочевой народ, объединенный в Хазарский каганат (650–969), часть которого во главе с правящим родом исповедовала иудаизм. Поэтому естественно, что на эзоповом языке 1970–1980 годов слово «хазары» стало едва ли не синонимично слову «евреи», и интеллектуалы-националисты охотно говорили о «хазарском иге», когда хотели намекнуть на «еврейское засилье» в среде советской научной и творческой интеллигенции.