Последний день в мае. Павел Чекалин

на тротуаре прогуливались москвичи. К библиотеке вели чистые бетонные ступени, расположенные под острым углом, а сама постройка была выполнена в стиле конструктивизма.

      Её выделяла монументальность и геометрия фасада: темные колонны по линии входа напоминали изображение греческого Парфенона, и у меня родилась мысль, что, войдя в это здание, мы сможем очутиться в прошлом. По правую сторону от входа находилось перпендикулярное помещение в три этажа, крышу которого также поддерживали колонны, но уже светлого оттенка.

      Читальный зал состоял из двух этажей, но он был исполнен так, что верхнее помещение распределялось по периметру стен, и значительная площадь первого этажа не имела потолка. На нижнем этаже в этом прямоугольнике стояли длинные читальные столы с оборудованными креслами и лампами, напоминавшие своим видом грибы лисички. За ними занималось множество людей самого разного возраста: от дошкольного до пожилого.

      С одной из сторон балконной балюстрады за читающими наблюдали портреты Герцена, Чехова, Толстого, Чернышевского, а также иных литературных классиков, а напротив, на параллельном балконе, расположились еще четыре портрета смотрителей – ими были товарищи Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин.

      Дав осмотреться, Сухарев обратился ко мне:

      – У нас есть полтора часа, мы успеем не торопясь найти все нужные книги и пойдём готовиться к матчу. Давай начнём с тебя.

      – Хорошо, будет неплохо, если ты сам мне посоветуешь.

      – Так… В таком случае возьмём «Развитие капитализма в России» и совместно прочтём. Не против?

      – Ни в коем разе! – произнёс я.

      – Тогда идём к библиотекарше и запишем тебя, но говорить начну я, а то у нас с ней немного натянутые отношения, – улыбчиво добавил парень.

      Мы подобрались к седовласой женщине в очках, которая раскладывала членские билеты по шкафу и что-то считала шепотом.

      – Здравствуйте, Аглая Васильевна! – воодушевленно произнес комсомолец.

      – Здравствуйте, – произнес я за ним.

      – Владилен! Не иначе вновь за литературой? – ответила ему женщина. – Здравствуйте!

      – Как всегда! А еще привел вам нового книголюба, прошу любить и жаловать, – радостно ответил ей юноша.

      – Это не проблема, сейчас запишем твоего товарища. Ты мне вот что скажи, дружок, – произнесла женщина, достав его карточку, – у тебя уже критика кантовского разума дольше трех месяцев хранится, «История философии» новая уже месяц и…

      – Изучается, Аглая Васильевна, всё это изучается! – весело отвечал Владилен.

      – Да ты уже докторскую мог написать с такими просрочками, – проворчала она. – Ну ладно, изучай, но бережнее! Чтобы без черточек своих, ты мне тогда как его там… Господи, дай памяти, а! Фейбаха всего исчеркал!

      – Фейербаха, Аглая Васильевна! А с боженькой вы удачно сейчас оговорились, – с радостью ответил комсомолец.

      – Ты боженьку побойся! – подыграв ему с обиженным