Последний день в мае. Павел Чекалин

от нас.

      – Кажется, это ОРВИ! Хотя как оно может быть летом? – улыбнувшись, предположил Владилен. – Значит, мы все уже больны.

      – Нет… Мы не все больны, – дрожащим голосом произнесла Аня, – по крайней мере, жаль, что не все.

      – Если ты себя плохо или неуютно чувствуешь, то можешь оставить нас и отдохнуть в комнате, – нежно ответил Владимир Евгеньевич, – мы тебя поймем.

      – Спасибо, я буду у себя, – промолвила Аня, поднимаясь из-за стола, – позовите, как заскучаете.

      Она обошла стол, бросив на меня мимолетный взгляд, и, задержавшись на мгновение, медленно покинула зал. Мне стало неловко, потому как я посчитал, что причинил Ане неудобства, и теперь нам стоило объясниться.

      – Что это с ней сегодня? – задался вопросом Владилен, глянув на отца.

      – Возрастное, – ответил ему Владимир Евгеньевич, – не стоит переживать так сильно. Постепенно этот период пройдёт, но у меня остаются опасения насчёт поездки в Ленинград, потому как оставлять её одну нельзя.

      – Вы решили не брать Аню с собой? – обратился я к учёному.

      – Изначально она хотела отправиться с нами, но неделю назад передумала, сославшись на то, что у неё дома лучше вдохновение, а в Ленинграде ей может стать одиноко, – ответил он, – и мы отказались от заочного поступления в ВУЗ на первую сессию.

      – Одиноко?! – не удержался философ. – Но ведь это же Ленинград! Город революции!

      – Да, но вы с ней разные. Она более романтичный человек, и ей нравится выдумывать всякие рассказы и стихи. А ты прагматичен, поэтому пусть останется, и вы за ней присмотрите, – заключила Раиса Ивановна.

      Мы беседовали с родителями Владилена еще пару часов. Они делились своими поездками, исследованиями и наблюдениями в области ботаники. Оказалось, что у них множество коллег в Ленинграде, с которыми запланированы совместные исследования в изучении зерновых культур и сортов картофеля в ВИРе.

      В восьмом часу философ предложил мне осмотреть их домашнюю библиотеку, и я с радостью принял это предложение, потому как, признаюсь, подобного я ещё не видел.

      Она представляла собой обычное помещение, обустроенное под рабочий кабинет. Разумеется, на пути я успел представить готическую комнату Фауста с толстыми книгами и древними фолиантами, но, увы, действительность оказалась проще. Это был центр квартиры, с длинными параллельными стенами, образующими проход от двери до окна. Вдоль них расположились книжные стеллажи с различной литературой, а в центре зала, спиной к арочному окну, находился большой письменный стол, содержащий на себе справочники и печатную машинку.

      Когда мы оказались внутри, Владилен тотчас направился к одному из шкафов, раскрыв который, он обратился ко мне.

      – Взгляни, Ярик, – уважительно произнёс юноша, указав на заполненные полки, – отец смог собрать полное собрание сочинений Ленина, Маркса с Энгельсом и некоторые работы товарища Сталина. Конечно, последних в будущем станет больше, но хочу сказать, что своё знакомство с марксизмом-ленинизмом я начал