Возвращение домой. Ди Мершери

нимки. Пока я зажигательно танцевала в клубе на высокой сцене, зрители наглым образом фотографировали мое атласное нижнее белье, видневшееся из-под короткого платья.

      Я – дочь влиятельного человека, одного из основателей крупной авиакомпании в стране. Мне непозволительно вести разгульный образ жизни, ведь репутация отца весьма страдает после каждой моей пьяной выходки. Однако, по последним данным, продажи авиабилетов возросли. Может, не стоит сбрасывать со счетов алкоголь?

      Сегодня мне предстоит осуществить план мести. Для начала нужно тихонько зайти в особняк, где я провела несколько лет жизни со своими родителями. Трехэтажное здание из темного кирпича величественно прячется в ночной тьме. Досадно, что такое уютное гнездышко никогда не станет мне родным. Место, куда возвращаются дети, должно быть самым желанным и теплым. Жаль, что это не мой случай.

      Выходим с Ритой на тропинку из брусчатки у дома. Точечные тусклые лампы на траве подсвечивают путь, а весенняя ночь подгоняет своей прохладой.

      – Где здесь точно нет камер? – интересуется Рита. – Не хочу засветиться на ноутбуке твоего отца.

      – Не бойся, ты не попадешь ни в одну из них. Засвечусь только я, – отвожу в сторону подругу, чувствуя ледяной ветер.

      Сигнализацию во всем доме так и не починили, нам с этим крупно повезло. А вот камеры видеонаблюдения работают стабильно. Правда, их так много, что за каждую я не ручаюсь. Если подруга на какую-то из них попадет, у нее будут неприятности. Но она сама напросилась мне помочь, ей захотелось улететь в Европу на новеньком «эмбраере».

      – А в доме точно никого нет? – хватает меня Рита своей холодной рукой.

      – Кроме помощницы, которая крепко спит, никого.

      Как же все просто, когда ты раньше здесь жила и у тебя есть ключи от всех дверей.

      – Кристи! Нехило живут твои предки. Мой отец не решился бы променять единственный пентхаус на особняк. – Подруга подправляет свои короткие светлые волосы и хлопает глазами. – Напомни, почему мы не пришли сюда днем?

      – Днем отец постоянно проверяет записи камер. А мне нужно, чтобы он их посмотрел утром.

      В это время наш самолет уже будет идти на посадку.

      Ночью особенно приятно совершать зло.

      Звук поворота ключа, и мы тихонько входим вовнутрь особняка. Стены с картинами, темное дерево перил и окон окутывает вечное одиночество. Забавно, но я поклялась себе не переступать порог этого дома – и вот я здесь.

      Отец так и не сознался, на каком аэродроме базируется парк малой авиации, – именно эти сведения мы и постараемся отыскать в его кабинете. Представляю физиономию папашки, когда он узнает, что я угнала его маленький самолетик в Европу.

      – Он летчик?

      Поднимаю голову на Риту, которая внезапно решила поинтересоваться моим отцом. Телефонный фонарик, которым я подсвечиваю бумаги на столе, слегка вздрагивает.

      – Всю жизнь, – отчеканиваю, не вдаваясь в подробности.

      Затхлость кабинета ударяет в нос, а позже присоединяется запах мебели. Родителей в городе нет, и комната не проветривается.

      Чтобы ускорить дело, утонченная Рита тихонько обходит громоздкий стол из темного дерева, за которым отец всегда что-то записывает. Раньше, сидя здесь, он отчитывал меня, если я приносила из школы тройки. Комната вдруг покрывается еще более опасной мглой – все меркнет от воспоминаний.

      – О, такая мягкая обложка. Это инициалы твоего отца, да?

      В руке Риты зажат знакомый блокнот. Каллиграфическим шрифтом, напоминающим вензеля на кованых воротах, в нижнем правом углу выведены буквы «БПС». Блокнот принадлежит Багрову Петру Семеновичу, моему отцу.

      – Ты нашла кое-что важное.

      Узнаю обложку. На оборотной стороне записной книжки изображен маленький «боинг» модификации 757-200. Подушечкой пальца провожу по шероховатости от углублений штампа. Это мамин подарок отцу в день его рождения. «Эмбраер» появился примерно в то же время.

      В луче телефонного света отцовские кривые буквы располагаются на странице, где типографской краской выведено «Первое января». Мой указательный палец двигается по строчкам, пока Рита держит смартфон.

      – «Эмбраер» прошел регистрацию зимой… – начинаю с остановками. – А в феврале сформировалось расписание рейсов. В том месяце самолет дважды летал в Рим…

      После последних слов прочищаю одеревенелое горло. Неужели отец купил себе частный самолет для поездок в Италию?

      Мое молчание в неприятном осознании не дает воспринимать активный шепот Риты. На свету уже давно мелькают красные флаги с сигналами «стоп». Но сейчас я еще больше уверена в своих намерениях угнать этот самолет подальше от отцовской итальянской жизни.

      – Ты это слышала? – Рита выводит меня из меланхолии.

      Огонек в ее руке направляется в стену, где висит спрятанное в деревянную рамку изображение первого в истории самолета братьев Райт. Шорох – теперь и я его слышу.

      – Опусти телефон, – шепчу, но уже поздно.

      Свалившаяся